Новое

Тысячелетняя Россия и её враги

Ещё на полях дела Голунова, но очень сильно в сторону. 

Сегодняшний праздник называется «День России», и в риторике Путина в последнее время нередко мелькает тема «тысячелетней русской государственности». Ряд комментаторов указали вчера, что вот-де, «блатная» либеральная тусовка отбила «своего», в то время как множество «не-блатных» сидят как сидели и никому нет до них дела — и это потому, что особенность нашей тысячелетней государственности, хорошо подмеченная, например, у Лескова в «Левше», что судьбы «полшкиперов» и «левшей» имеют у нас свойство «сильно разниться». Ольшанский привел в пример истории Навального и Удальцова. Но формально говоря, Навальный вполне «безродный», в отличие от Удальцова, у которого в честь прадеда улица в Москве названа. Однако дело в другом: Навальный значим для «заграницы», а Удальцов нет — поэтому одному собирали подписи членов ЕР за выдвижение в мэры, а другой отмотал полный срок без поблажек.

Вот что думаю. 

Дальние предки, заселявшие восточноевропейскую равнину, постепенно двигаясь с запада на восток, не задумывались, разумеется, что строят какую-то там «тысячелетнюю государственность». Но именно они ещё в домонгольские времена создали уклад, определяющий механику того, что есть мы и сегодня. Огромные, малозаселённые и довольно бедные земли, с коротким летом ударного труда на износ и долгой голодной зимой — «экстенсивное», максимально хищническое извлечение ресурсов: изначально — мех, мёд, пенька, дёготь, потом по мере подсечно-огневой распашки земель хлеб, затем соль, металлы, уголь, наконец нефть и газ. Собрать с земли, свезти в город, продать иноземцам, взамен купить одежду, инструменты, оружие, технологии, институты, картину-корзину-картонку. Всё это время ещё и удерживать силовой периметр — на западе и на юге, параллельно собирая всё что можно на продажу на севере и на востоке. Когда Кордонский произносит формулу «ресурсное государство» — он на самом деле выдаёт главную парадигму той самой «тысячелетней России» как она была, слабо меняясь от Рюриковичей к Романовым и от Ленина к Путину. Вы когда-нибудь видели арки новгородского торга напротив тамошнего кремля? Вот это самое главное место и самый главный символ: именно там ещё в XII веке меняли северную пушнину на европейские ткани и бортевой мёд на ремесленные изделия из ганзейских городов. Тысячелетний ПМЭФ.

В этом смысле главный маргинал и враг системы — тот самый Левша (он же Данила-Мастер, он же Сергей Королёв), которому зачем-то взбредает в голову блажь что-то пытаться сделать здесь самому и руками, вместо того, чтобы жить как было заповедано предками: собрал-вывез-обменял-привёз-использовал. Пустое это, зряшное. Примерно такой же враг — условное наше всё А.С.Пушкин, который зачем-то затеял ваять на местном мужицком наречии литературу мирового уровня — вместо того, чтобы читать французов и обсуждать их в узком кругу владеющих «языками Европы». 

Почему враг? Да очень просто. В модели обмена наших ресурсов на ненаши товары главные люди в местной социальной иерархии — это всегда «силовик» (который держит периметр) и «купец» (который согласует с «немцами» взаимное ценообразование на ключевые commodities). Они здесь власть, они хозяева земли и повелители судеб. Как только появляется сколь-нибудь значимый и ресурсный «ремесленный люд» у себя — с ним приходится считаться, договариваться, строить отношения; пирамида начинает ходить ходуном. Из-за вредительской деятельности того же Пушкина и выросшей из него плеяды бородатых классиков бедному Сталину век спустя пришлось всячески облизывать «инженеров человеческих душ» и давать им разные немыслимые для тех времён сословные привилегии, и любой Солж или там Бродский мог запросто превратиться в гигантских размеров занозу в заднице у любого генсека. Весьма неудобно. То же с учёными: случай Сахарова. 

У этой модели, однако, есть ещё одна существенная уязвимость. Поскольку самый главный жизнеобеспечивающий процесс — это тот самый обмен ресурсов на товары с «немцами», любой фактор, который может осложнить с ними отношения, становится критически значимым. Соответственно, любая социальная группа или прослойка у нас внутри, которая почему-нибудь становится значимой для внешних контрагентов, получает огромные по местным меркам привилегии. В частности, выясняется, что любого из принадлежащих к ней смердов нельзя просто так взять и окунуть в яму с говном, приходится миндальничать. Именно для них, в особом специальном порядке, приходится вводить чужеземного извода институциональные режимы вроде «прав человека» и даже до некоторой степени разных «свобод». Компромисс достигается благодаря искусственному сужению этой группы до приемлемых размеров — понятно, что «блатных» по определению не может быть много. 

Либеральная пресса, впрочем, входит в это спецсословие примерно целиком — даже когда речь идёт о простом рядовом труженике без амбиций, вроде Вани Голунова. Туда же, конечно, входит узкая прослойка патентованных активистов типа того же Навального. Ещё новейшая мода требует вводить туда разные меньшинства — национальные, религиозные, сексуальные и т.д.; но вот уже «украинцев» (что бы под этим ни понималось) туда ввести ну никак не получится — их для этого уж слишком много.

В отношении остальных правила прежние. Сегодня ты олигарх, генерал, губернатор, министр — завтра у тебя отняли всё и целиком, обвинили во всех смертных грехах и упаковали полировать шконку, и всем глубоко начхать на твои права, ибо ты есть жулик и вор просто по должности. Впрочем, если ты до министра не дорос — начхать тем более. «По заявлению представителей органов, убийство могло быть связано с коммерческой деятельностью покойного» — исчерпывающая и закрывающая формулировка. Я уж молчу про какого-нибудь бывшего десантника, убитого толпой джигитов в уличной драке — жизнь такая, со всеми бывает, нечего было лезть. 

Весь этот текст может читаться — и наверняка будет читаться — как какая-то кромешная русофобия, однако это не так. Есть Левша. Есть Пушкин. Есть Королев. Были, есть и будут удивительные мастера, учёные, изобретатели, предприниматели, архитекторы, инженеры — те, кто из века в век постепенно ломают бесчеловечную «ресурсную» парадигму. Более того — они во все времена были и во власти. Один из моих любимых персонажей — двоюродный брат Николая I Алексей Бобринский, создавший с нуля российские железные дороги и всю сахарную промышленность. Сперанский, безродный поповский сынок, создавший первый полноценный свод законов. Даже какой-нибудь Архаров, впервые организовавший в екатерининские времена по-настоящему профессиональный уголовный розыск. 

В общем, если говорить о той России, которую я люблю — а сегодняшний праздник вполне годный для этого повод — это страна людей, которые вопреки «модели» всё же пытаются создавать что-то здесь — вместо того, чтобы брать там, обменивая на пеньку и дёготь. И, да, в этом ряду безусловно стоит и Иван Голунов, чуть ли не единственный в нашей стране по-настоящему профессиональный журналист-расследователь.

[fbcomments]

About Алексей Чадаев

Директор Института развития парламентаризма