Суверенный капитализм

Очень интересный вышел разговор с С.Б.Чернышевым. Я как-то пытался сдвинуть его с его любимой темы «управления стоимостью» на смежные. В итоге вышли на тонкую мысль: предприятие, которое стоит в 50 раз меньше, чем точно такое же (по размерам, производительности, обороту и т.п.) на Западе — не что иное, как венчур. В этом смысле почти целиком состоящая из некапитализированных активов российская экономика — это такой своеобразный мегавенчур: каждая из таких фирм либо в 50 раз вырастет, либо рухнет или будет слита/захвачена/реорганизована и т.п. Отсюда — навязчивое стремление к «инновационному рывку»: его, по сути, задаёт сам формат экономики, которая должна бы управляться по венчурным правилам, а управляется как «обычный». консервативный бизнес.

Надо докрутить эту мысль, из неё много чего следует на самом деле. В частности, тот факт, что в экономической плоскости мы, несмотря на смену хозяйственного уклада, так и остались для Запада антисистемой. Никакой интеграции на самом деле всерьёз не произошло. Мы, получается, просто построили «другой», ещё один капитализм рядом с их собственным. В чём-то (во многом) более дикий и примитивный, кое в чём — даже более изощрённый и мобильный, но факт, что другой, «суверенный», так сказать. И по мере того, как он растёт и усиливается, он начинает опять становиться фактором для первого. И снова становится теоретически возможен контекст «борьбы систем» — только теперь уже не капитализма с социализмом, а двух разных капитализмов.

Это ключ к ситуации с «местами России в рейтингах международных организаций». Это ключ к недоуменным причитаниям Чубайса в Давосе: «инвесторы реагируют на нас абсолютно по политике«. Хренасе «инвесторы» в пыльных шлемах.

Короче, есть тут над чем.