Из комментов

http://south-gir.livejournal.com/708045.html?thread=7393485#t7393485

Собственно, можно сколько угодно стебаться над Грызловым («парламент не место для дискуссий»), но подсознательно все понимают, что из контекста октября-93 он прав. То есть как только дискуссии станут опасными (а всё настоящее всегда опасно), слово будет предоставлено Таманской дивизии, и все это знают и с этим согласны. Признавать указ-1400 и при этом пытаться превратить учрежденный им парламент в таки место для таки дискуссий — шизофрения либо двойная мораль. Все те, кто поддержал Ельцина в сентябре-октябре 93-го, утратили моральное право требовать демократии/демократизации от действующего режима (основанного на фактически тем же указом введённой конституции). Поддержав тогда Ельцина, элита тем самым дала согласие на принципиально декоративный, имитационный характер всех институтов представительства. Это то, почему у нас сейчас нет никакой оппозиции — ею просто не может быть очередная фракция той же самой партии «давителей гадины».

Оппозиция всерьёз может появиться лишь тогда, когда под вопрос поставят легитимность действия в стране Конституции-93 как таковой. И если кто-то действительно хочет «возвращения политики», к нему нет ни одной дороги, кроме этой. Другой вопрос — каковы риски такой процедуры, и кто готов взять за неё ответственность; вот тут уже и начинается реалполитик, как эвфемизм конформности.

Я, кстати, ухмыляюсь, когда нынешние «борцы-с-режымом» тыкают своей героикой. Ха! Они сегодня в лучшем случае могут получить дубинкой в табло на каком-нибудь «марше». А в нас тогда стреляли из танковых пушек и пулемётов. И, блин, единственное, что меня злило в тот момент — это то, что лично у меня не было чем ответить на этом же языке, и оставалось только ползать по коллекторам и прятаться.

А у Моссовета в тот же самый момент стоял, например, Андрей Громов. И ещё несколько человек, с которыми я познакомился потом, и которых я ценю и уважаю. И эти люди тогда, в случае чего, вполне готовы были в меня стрелять, если бы им дали оружие. Как и я в них, естественно. Кто бы из нас выиграл, а кто проиграл, если б мы тоже тогда друг друга поубивали? Этого нам сделать тогда не дали — всё решили специально обученные люди в форме.

И слава Богу — скажут многие. Но правда ведь и в том, что любая власть — это «пространство договорённостей вооружённых мужчин». «Вооружённый мужчина» (не просто имеющий оружие, но ещё и имеющий право решать о его применении, а равно наделять им других) у нас с того момента остался ровно один. Вот с него с тех пор начинается — и им же заканчивается — вся наша политсистема. Это то, почему у нас в стране не может быть (как чего-то реального) никакой другой идеологии, кроме той, которая «его».