Алексей Чадаев Наблюдения, замечания и предложения
Наша политсистема всё ещё несёт на себе отпечаток катастрофы 1991-93, и именно это определяет всю её современную структуру. Она представляет из себя систему защиты «власти» (т.е.механизмов административного управления) от «политики» (т.е.механизмов обратной связи с населением).
Главная задача, которую решает сегодняшний Кремль – добиться того, чтобы как можно меньше сколь-нибудь сильных и дееспособных (т.е. в разном смысле слова «ресурсных») людей «воняло по политике». Т.е. чтобы любому, кто хоть чего-нибудь да стоит, найти хоть какую-нибудь синекуру – пусть он даже там околачивает груши, откровенно подворовывает или доламывает недоломанное – в любом случае так от него вреда меньше, чем если он окажется по ту сторону. На политической улице осталось ничтожное число людей, и то они все, с т.з.Кремля, откровенные «недотыкомки», которых вовсе уж некуда запихнуть (либо которые, как Касьянов, слишком много попросили). Хотя даже Белыха с Машей Гайдар – и тех пристроили при первой же возможности.
В полной мере это касается всей действующей «интеллектуальной обслуги» власти. Режим сегодня устроен таким образом, что, строго говоря, мозги ему сегодня «не пришей кобыле хвост». У системы почти никогда не бывает вопросов: она их не задаёт, а, наоборот, решает.
Это с одной стороны. С другой стороны, мыслящая среда за отчётный период (с конца 80-х) крайне деградировала, она находится в полумаразматическом состоянии; и буде у системы возникнет к ней реальный заказ, интеллектуальная тусовка его, скорее всего, выполнить не сможет.
Однако, при всей своей импотенции, она вполне ещё способна испортить жизнь кому угодно. Советские ещё навыки коммунальной склоки, восславленные фильмом «Гараж», за тот же отчётный период не только не ослабли, а скорее даже укрепились – и буде пущенными в политику, они всё ещё могут наделать делов. Но у этой среды есть одно уязвимое место: она весьма легко покупается оптом и в розницу за мелкий прайс. Правда, акт такой покупки ничего не даёт покупателю, ибо, будучи купленными, наши титаны мысли оказываются столь же бесполезны, как и в неангажированном состоянии. Однако они, по крайней мере, приучаются не кусать руку дающего – либо, если даже и покусывать, то слегонца и, так сказать, «любя».
Дешевизна и крайний непрофессионализм наших интеллектуалов порождает ту непередаваемую брезгливость, с которой к ним относится бюрократия. Болтуны никогда не должны иметь права ни на какую форму самостоятельности: у любого пиздобола обязан быть начальник. Либо, если таковой не обнаруживается, бесхозного интеллигента необходимо покупать, а если упирается – мочить (по меньшей мере отпрессовать как следует). Примерно такого же мнения, подозреваю, придерживается и большинство населения, так что в этом смысле народ и партия железобетонно едины.
Наследием многих лет господства данного стиля взаимоотношений является огромное число разнокалиберных околовластных контор, корчащих из себя нечто вроде американских think-tank’s. Разумеется, мыслетанки эти все без исключения картонные. Но это не значит, что они вовсе бесполезны. Дело в том, что режим, защищаясь от всех видов обратной связи, постоянно нуждается при этом во всё новых формах коммуникации прямой. То есть не коммуникации даже, а трансляции своих сигналов. Роль трансляционной машины всё время растёт – по мере того, как забиваются рекламно-пропагандистским мусором каналы массовой коммуникации, а у людей наступает информационное пресыщение и падает доверие к любым входящим сигналам. А тем временем любое политическое действие требует всё более качественного коммуникативного обеспечения; более того – сегодня коммуникация по поводу всякого действия становится важнейшей, если не основной частью этого самого действия. И вот на эту роль их с превеликим удовольствием берут. Причём именно как тех, кто изображает влияющих, т.к. в этой роли они более эффективны как транслирующие.
Разумеется, в роли коммуникаторов наши интеллектуалы профессионализмом не блещут; но это бы полбеды. Главная их проблема – это постоянно растущий ресентимент по поводу своей сугубо инструментальной роли. Они бы хотели управлять или по крайней мере влиять, а приходится исключительно обслуживать других правящих и даже других влияющих. С точки зрения всякого интеллектуала, вопиюще некомпетентных.
На моих глазах потерпело крушение несколько попыток построить интеллектуальные машины влияния на власть. Самая громкая, «искромётная» из последних катастроф такого рода – это ИНСОР, претендовавший быть выносным мозгом Медведева, а сейчас всё более скатывающийся в ту нишу, которую занимал ИНС Белковского в период своего полураспада (пиар-контора для набросов и мелких сливов).
Мы, как учил самый успешный из российских интеллектуалов во власти товарищ Ленин, пойдём другим путём.
Каким – скажу в своё время.
Синопсис-1 Синопсис-2 Синопсис-3 Синопсис-4 Синопсис-5 Синопсис-6 Синопсис-7 Синопсис-8
