Политтехнолог

Где находится и как организовано пространство, в котором действует политтехнолог?

Это пространство – разрыв между двумя достаточно плотными, «разогретыми» средами. Назовём одну «политикой для политиков», а вторую – «политикой для людей».

Ключевое отличие первого от второго следующее.

Политикам важно не «кто что сказал», а «кто победил». Призом в политике является власть, всё остальное – лишь средства борьбы за неё. Автоматически средства оказываются вторичными по отношению к задаче, и воспринимаются лишь под углом эффективности.

«Простым людям», напротив, важно именно «кто что сказал», причём здесь и сейчас (их память в целом весьма короткая). Кого выбрали, как фамилия выбранного – вопрос пятый, все одним миром мазаны. Темы, которые действительно волнуют их самих, от сферы собственно политической предельно далеки, они почти никогда с ней не пересекаются, даже когда это т.н. «общественно значимые проблемы».

Задача политтехнолога на кампании, таким образом, сводится к тому, чтобы поговорить с людьми на важные для них темы. А голоса за своего кандидата собрать как «комплименты» за интересный разговор. Вроде перевёрнутой шляпы уличного музыканта, только сыплются туда не монетки, а голоса. Именно поэтому главной помехой политтехнологу является сам кандидат – чем больше он присутствует в кампании (не как персонаж баек о наболевшем, а как действующий политик) – тем труднее людям поверить, что собственно голосование есть просто бесплатное приложение к «разговору о важном». Поэтому да: идеальный кандидат – это сиамский кот.

Кампания, таким образом – это когда люди собрались, поговорили о важном и значимом, поняли (почувствовали) для себя что-то и выразили благодарность за это возникшее новое понимание (чувство) голосованием за тех, кто помог им его обрести. И забыли – до следующей кампании. А для политика то, что для людей вопрос десятый (галочка в бюллетене) и есть вопрос номер ноль, один, два и три.

Иными словами, политтехнолог никого не обманывает и не разводит. Каждый получает своё – в рамках своей системы приоритетов. Люди получают коммуникацию, политики – голоса.

А сам политтехнолог – деньги. Которые для него, по той же логике, должны быть важнее, чем власть (иначе он сам шёл бы в политики), и важнее, чем любая коммуникация (иначе он шёл бы в социальные мыслители или проповедники). Поскольку именно деньги в его роли единственный возможный приз, он обязательно должен быть адептом Маммоны. Иначе либо его снесёт из профессии, либо ему снесёт крышу.

Как, собственно, со всеми нашими «жмейкерами» и произошло. В том-то и дело, что никто из них не хотел (да и не мог, как советский человек) сделать деньги своей главной религией. Одни видели в деньгах лишь ключ к престижному потреблению и разного рода гедонизму (т.е. любили получаемые за деньги блага больше самих денег). Другие видели в зарабатывании денег лишь временный способ продержаться-перебиться, а потом рвануть куда-нибудь «в подлинное». Третьи сами захотели в политику, т.е. в борьбу за власть. Четвёртые (каковых большинство) отчаянно демпинговали, т.е.опять же снижали цену своей работы и капитализацию рынка в целом.

Проиграли – все.