Поколение «ноль».

(Синопсис II: «исходники». Текст пятый. 1, 2, 3, 4)

А небо

всё точно такое же,

как если бы ты

не продался.

Егор Летов

Профессиональные репортёры с НТВ невольно сказали больше, чем хотели сказать, когда назвали свой фильм «Поколение ноль».

Из закадровых спичей Екатерины Гордеевой ясно, почему они остановились именно на этом названии. Выросли, мол, циники и приспособленцы, ничего из себя не представляющие. Но это тезис, который нам хотела протранслировать ведущая. И говорит он, кстати, более про неё саму, чем про объект её наблюдений.

Что именно?

Гордеева – из того самого энтевешного УЖК (Уникальный Журналистский Коллектив – так они некогда именовали себя), самого пафосного из журналистских сообществ 90-х. Она чуть помладше, чем их главные звёзды эпохи акме; но по языку, приёмам, разворачиваемой в рассуждениях картине мира – ничем не отличается от своих старших товарищей, этих престарелых комсомольцев с усталой брезгливостью на лицах.

Подростки начала 80-х, молодёжь начала 90-х. То есть те, кто прямо предшествует «поколению ноль». Самое, пожалуй, больное из всех наличествующих поколений.

Его лидеры сдали и предали всё и вся, несколько раз за одну жизнь сменив веру. И продолжают менять её непрерывно, даже и теперь: из советских комсомольцев – в перестроечные демократы, из демократов – в эффективные менеджеры, из менеджеров – в национально-ориентированную бюрократию, из бюрократов, уже сейчас – в либеральные модернизаторы. Это из них вербовались кооператоры, брокеры, дилеры, киллеры, бандиты, олигархи, телепродюсеры – те самые «новые русские», безнадёжные маргиналы и хозяева жизни одновременно. Инфантильные подонки с миллиардными активами и личным кладбищем у каждого второго за плечами, получившие доступ к любым благам и развлечениям этого мира, но так и не способные избавиться от подозрения, что когда-то в самом начале – они сами не заметили, когда и как – их всё-таки развели.

Другой полюс этого поколения – те, кто пропустил (случайно или осознанно) свой шанс «поступиться принципами». Такие не получили ничего, то есть вообще. В геронтократической позднесоветской системе они не котировались, числились за сопливых юнцов. А потому даже застолбить себе статусную ренту, унаследовав обломок какой-нибудь значимой советской хреновины, не могли. В отличие, кстати, от более старших товарищей, избравших именно этот путь сохранения лица (и даже некого подобия ЧСД) в ходе распродажи родины. Эти же остались абсолютными лузерами, находя единственное утешение лишь в том, что они так и не продались. Но самое трагическое в их положении – временами мучиться догадкой, что единственная тому причина – их просто никто не купил.

При всей полярности и раздробленности, их объединяет ещё кое-что, кроме депрессий и пораженчества. Это рождённый на сломе старой морали страх – перед теми, кто придут и спросят: а что ты – вот ты сам, лично – сделал по-настоящему достойного в своей жизни? Неизвестно даже, кто из них боится этого больше – мерзавцы, обременённые деньгами, властью и славой, или лузеры, обременённые собственным безволием и бездействием. Проблема в том, что и те, и другие когда-то росли в советском детском саду, и честно мечтали стать космонавтами.

А кто это – те, кто придут и спросят? Вернее, даже не так: кто имеет право задавать вопросы и выносить вердикты?

В названии фильма Екатерины Гордеевой – «Поколение ноль» – оказалась зашифрована их невротическая, болезненная реакция на этот вопрос.

«Ноль», как позиция, обладает мощнейшей символической энергетикой. Это центр системы координат, начало и конец мироздания – именно в точке «ноль» Декарт когда-то увидел место Бога во вселенной. Ноль – начало любого нового процесса, но к нему же всегда устремлён и final countdown, последний финальный отсчёт.

Назвать первое несоветское поколение, выросшее при Путине, «поколением ноль» — значит выдать себя с головой. Обнаружить подсознательный, пещерный страх перед теми, кто наделён правом судить. По кому отныне придётся мерить самих себя, отсчитывая в прошлое.

Откуда оно у него взялось, это право? Таков каприз истории. Именно «поколение ноль» стало первым в череде поколений, не сопричастных позору 1991 года, то есть не несущим ответственности за состоявшийся в тот момент размен первородства на чечевичную похлёбку. Все остальные в той или иной форме несут это бремя исторического поражения – в котором есть и их доля, состоящая либо в участии, либо в неучастии. «Последние комсомольцы» — те, кто призван был защищать свою страну, а вместо этого оказались в первых рядах тех, кто её сдал, чувствуют это особенно остро.

Фильм Гордеевой – это их превентивная истерика. Попытка прокричать в эфир «грядущим следом»: «Вас нет! Вы никто! Вы не имеете права!» Попытка тем более неубедительная, что в качестве основного доказательства теоремы про «ноль» работает сравнение с самими собой: «Это циники. Приспособленцы. А значит — такие же, как мы».

При том, что это не так. У «поколения ноль» нет и никогда не было этого трагического выбора 90-х — между преступлением и недеянием. Как нет и установки на успех любой ценой. Лидеры этого поколения ничуть не менее амбициозны, чем старшие, но они не хотят идти по трупам ради того, чтобы получить всё и сразу. Они готовы играть вдолгую; у них сложный, дифференцированный образ успеха, в котором сочетаются верность принципам и готовность к компромиссам. То, что для людей 90-х выглядит как утопия – добиться своего, не изменив себе – «поколением ноль» воспринимается как практическая, реалистичная задача. В этом так называемая «прокремлёвская молодёжь» абсолютно ничем не отличается от своих сверстников из числа «несогласных» — те и другие карьеристы, но и тем, и другим важно при этом действовать в соответствии со своими убеждениями.

Характерен типа позитивный образ андеграундного рэпера, который фальшивым голосом исполняет плохо написанные тексты, и уже только поэтому обречён прозябать в безвестности (по крайней мере, до тех пор, пока не научится или петь, или писать стихи). Это полностью ложится в дуалистическую картину мира образца 90-х: либо ты циник, либо лузер. Но уже не имеет ничего общего ни с реальностью 2010 года, ни с ценностями людей из «поколения ноль».

Но фильм в итоге всё равно вышел хороший. Поскольку Гордеевой удалось сказать в нём не только то, что она сама хотела сказать, но и то, чего говорить она ни в коем случае не хотела. Такой фокус телевизионного жанра: пытаешься заглянуть в замочную скважину – и вдруг видишь внутри, по ту сторону… себя.

На месте президента Медведева я бы очень внимательно смотрел в эту прорезь, оказавшуюся зеркалом. Ведь сам Медведев – из той же «молодёжи 90-х», что и журналистка Гордеева. И он точно так же решает  общую для всего своего поколения дилемму: «получить всё» или «остаться собой». Эти выросшие при Путине молодые люди – «поколение ноль» – сегодня его основная ставка. Но далеко не факт, что у него получится говорить с поколением на его языке.