Алексей Чадаев Наблюдения, замечания и предложения
Про дорогих блогеров, а также хипстеров
Сидел я вчера, читал про Мао в 1953-76, про провал его «модернизации» (которая называлась «Большой скачок») и его же «оттепели» (которая называлась «Пусть расцветают сто цветов»). Как эти провалы подорвали власть Мао, сделав его реликтом, устаревшей копией Сталина, уже «неактуального» после ХХ съезда. И как Мао эту власть вернул в ходе «культурной революции», разгромив собственную партию силами «молодёжек» (хунвэйбинов и цзяофаней). И как потом аккуратно утилизировал сами молодёжки («вверх в горы, вниз в долины» — за пять лет распихал их комсостав по провинциям на мелкие руководящие должности). Ну и понял, что наши отечественные молодёжки если и были способны устроить Едру «критику и самокритику», то разве что в 2005-2007, в первые годы жизни. Но их энергию С-в тогда пустил в оранжевый свисток — селигерские дацзыбао, кроме Лимонова-Каспарова, других мишеней не имели. А сейчас момент упущен: наши молодёжки в их нынешнем состоянии уже самих впору под «критику и самокритику» подводить, ибо та же партия, вид сбоку.
Ну и фоново думал про текст Яковлева (по ссылке). Думал вот о чём.
Для того, чтобы строить стратегию политического успеха на моральном превосходстве, нужно, чтобы моральный критерий сам по себе стал политически значимым. В сегодняшней российской политике это не так. Но этого можно добиться. Только тогда нужна гораздо более сложная стратегия, чем предлагает Стас: нужно одновременно работать не только на собственное моральное превосходство над т.н. «властью», но и на то, чтобы вес самого морального фактора как такового неуклонно повышался.
По каждому из пунктов есть проблемы.
Казалось бы, у оппозиции есть естественное моральное преимущество — отсутствует доступ к рычагам и ресурсам, а значит, она не может ими пользоваться (и тем самым оказываться объектом моральной критики). Но это преимущество сводится на нет самой конструкцией политического пространства как в первую очередь коммуникативного. Там, где возможна политическая речь, она имеет такой же вес и значение, как и действие. Более того: политическое высказывание и является основной формой публичного политического действия.
Это значит, что политиков оценивают не столько по делам, сколько по словам. Гарри Каспаров не сделал в т.н. «реальности» ровным счётом ничего с тех пор, как стал шахматным чемпионом: его политический образ и отношение к нему сформировано исключительно его риторикой. «Единая Россия» за весь период своего существования тоже по собственной инициативе не сделала ничего: в т.н. «реальности» она функционирует как «приводной ремень» для исполнительной власти. Но оппоненты её критикуют именно как политическую силу, а не как функциональный инструмент. Ибо риторически она спозиционирована именно так.
То есть никакого такого естественного преимущества у «оппозиции» перед «режимом» нет. Те говорят — и эти говорят. Тех судят только по словам — и этих тоже. Есть ли способ говорить принципиально более высоконравственные слова, чем депутаты ЕР? Нет такого способа — если ты на площади, а не в церкви (да и то…). Ещё можно высокоморально молчать — но тогда есть шанс превратиться в неуловимого Джо.
Тогда, возможно, есть способ делать какие-нибудь дела, качественно отличающие оппозицию с моральной точки зрения от «режима»? Бабушек через улицу переводить, сироток спасать, кровь сдавать каким-нибудь жертвам чего-нибудь (в то время как эти знай себе врут, воруют и едят детей на завтрак). На худой конец — устраивать побольше BDSM-флешмобов в рамках «стратегии-31», строя позицию страдальцев. «Не верю» — говорит в этом месте внутренний Станиславский.
Вообще, стратегия «ненасильственного сопротивления» работает исключительно против тех режимов, которые хоть и используют иногда полицейщину, но трусят реального насилия и боятся утратить популярность. Наш режим в случае чего стрелять будет без колебаний (если уж в 1993 воли хватило, что уж говорить о 2010), а популярности предпочитает управляемость. Он устроен как машина, а не как живое существо. И нет более идиотского занятия, чем соревноваться в праведности с компьютером.
Моральная критика персоналий власти к лицу скорее т.н. «системной» оппозиции — которая может говорить, что проблема только в том, что «не те» люди занимают руководящие позиции. Оппозиции же «антисистемной», т.е. такой, которая делает ставку скорее на демонтаж системы, чем на достижение успеха по её правилам, уместнее не «аморалку» критиковать, а искать уязвимые узлы в самой политической машине, т.е. действовать не в «нравственной», а в функциональной, технологической плоскости.
С машиной есть два способа справиться. Либо научиться ей управлять, либо пытаться её сломать. Я иду по первому пути. Ребята вроде Стаса — по второму. Мой выбор варианта обусловлен памятью о том, что бывает со страной и людьми, когда вот так ломается машина. Они же — либо об этом забыли, либо им плевать.
Но тогда их борьба — никак не за моральное превосходство. Совсем наоборот.
