Алексей Чадаев Наблюдения, замечания и предложения
Ваня Давыдов интересно написал. Только не додумал до конца свою мысль. Дело в том, что те, которые «вышли на болотную» — с т.з. начальства не просто там какие-то несколько «десятков тысяч избирателей». Согласно той самой «внутренней логике системы», о которой Давыдов упоминает, но никак не расшифровывает, именно эта прослойка — главный предмет гордости, самый важный объект усилий, те, ради кого «всё это» делалось, бенефициары системы. Она их называла по-разному — то «средний класс», то «новые городские слои», всё это ритуальные слова, обозначающие одно — всё в стране делается только ради того, чтобы «вот такие» — парфёновы-собчак-чириковы-навальные-кашины — расплодились и размножились по земле русской, и ни в чём не имели отказа. В 2008-м, когда грянул финансовый кризис, не кто иной как Сурков бегал с языком на плече по Кремлю и бормотал «спасти гегемона»; гегемон — это они.
Им дали всё, под них подстроили всех и вся — ресторан «Марио» с «устрицами белон», бутики и гипермаркеты, глянцевые журналы и потребительский кредит, и прочую-прочую ипотеку с дискотекой; даже президента дали ровно под их вкус — такого же, как они, плоть от плоти, с твиттером наперевес. В глазах системы они сейчас — не более чем неблагодарные подростки, которых «родители», горбатясь на трёх работах, кормили-одевали-учили-воспитывали, а они вдруг взяли и устроили праздник непослушания. И, главное, пятая заповедь, на которую всегда в таких случаях ссылаются родители, «почему-то» совершенно не действует. Как, впрочем, и всегда в любой семье с подросшими детьми.
Наверное, перебарщиваю с самоцитатами, но вот опять из марта-2011:
Средние слои, в которых ранее аполитичность считалась эталоном вменяемости и адекватности, более не хотят оставаться в стороне от общественной жизни. Моральной нормой для этих слоев все более становится активная гражданская позиция. Соответственно, начался активный поиск приемлемых форм участия в общественной жизни.
Однако массовая политизация нигде и никогда не бывает благостным, инерционным процессом. Она всегда и всюду проходит через конфликт. Причина этого кроется в самой природе процесса пробуждения в человеке гражданского самосознания. Наиболее уместной аналогией здесь является превращение человека из ребенка во взрослого, проходящая через подростковую стадию. Норма первичной реакции подростка на социальную реальность, с которой он сталкивается впервые в своей жизни — резкий, витальный протест. И адресатом этого протеста, как правило, являются опорные институты государства и общества.
Коллективное сознание нового протестного слоя (назовем его «новые сердитые») — это сознание бунтующего подростка. На этом этапе важно правильно диагностировать антропологические причины такого «бунта», в котором по сути главную роль играет не столько протест, сколько неуклюжая попытка привлечь к себе внимание, заставить «взрослых» разговаривать с собой на равных, а не как с несмышлеными детьми.
И в этом кроется ответ, почему т.н.»власть» ведёт себя настолько беззубо и беззащитно по отношению к этому чахлому, прямо скажем, «бунту». Ребёнки ведь, своя кровиночка. Что за комиссия, создатель… ну пришло твоё нещечко домой в шубе «внутрь мехом», что ж его теперь, пороть? И как жить-то теперь, блин?
Хомяк не «расправил плечи». Хомяк попросту «вылез из норки». Потому что он теперь большой, почти совсем взрослый зверёк. Чуть менее чем полностью, если быть точным.
