Новое

На полях стенфордской диссертации о реформе в/о в России

Просто разрозненные заметки по ходу чтения

1. По сути, вся неолиберальная критика «большого государства» основана на гипотезе, что экономическая конкуренция и война суть вещи онтологически разные — и институция, предназначенная для войны (а государство, в пределе, только для нее и нужно), непригодна для экономики. Дирижисты же, в своей наиболее тсзть «продвинутой» части, исповедуют конверсию — т.е. считают принципиально возможным «причесать» государство под корпоративный стандарт и тем самым сделать его «конкурентоспособным», т.е. адаптированным именно к экономической победе. Идеал дирижистов — государство-корпорация, государство-бизнесмен; именно поэтому так много их (неожиданно вроде бы) пришло во власть именно из бизнеса — казалось бы, скептичного по природе к госвласти как инструменту экономической политики.

2. Дискуссия про размеры государства сводятся к вопросу об оптимальной пропорции public и private goods соответственно: те или иные сферы жизни подвергаются ревизии по этому параметру. Причем когда «либералы» настаивают на том, что многие из public goods в качестве public неэффективны и некачественны, «государственники», напротив, атакуют именно сферу private goods, причем именно на основании социальной, чтоб не сказать моральной неприемлемости лимитируемого доступа к тому или иному благу. Характерно, что чем выше уровень inequality, тем весомее звучат аргументы сторонников public goods: получается, что целые группы граждан оказываются принципиально ограничены по ресурсам в доступе к тому или иному благу. Но тут у State есть два пути: либо увеличивать долю публичных благ, либо напрямую перераспределять ресурсы от богатых к бедным. В нашем русском случае гайдаровцы последовательно сокращали долю public goods, в пределе стремясь перейти от социального к субсидиарному государству (под этим лежала целая философия свободы выбора — т.е. отказа — от тех или иных public goods). Но когда при начавшемся росте экономики поперла стремительная имущественная дифференциация, субсидиарное перераспределение как механизм выравнивания очевидно захлебнулось (в т.ч. в лоббизме и коррупции). И хотя Путин и сейчас с упорством жрущей кактус мышки продолжает наращивать субсидиарный маховик, уже понятно, что стратегически проще восстановить часть сектора public goods напрямую, чем пытаться «монетизировать» все разнообразие т.н.»социалки»(читай — социальности). Хохма в том, что монетизация как таковая носила не в последнюю очередь нагрузку оптимизации через уточнение — сделать блага accountable, посчитав их в деньгах; но правда жизни взяла свое — для бабушки-ветерана бесплатный проезд на транспорте не только (не столько) льгота, сколько привилегия, знак признания и уважения, а это в деньгах (компенсациях) вообще не посчитаешь никак.

[fbcomments]

About Алексей Чадаев

Директор Института развития парламентаризма