Небольшое дополнение к предыдущему тексту.
Кругманы-Стиглицы с нарастающей тревогой пишут о том, как даже в Америке, этой многосотлетней цитадели демократии, модель «один избиратель — один голос» постепенно сменяется моделью «один доллар — один голос». Правда, как экономисты, они не очень-то чотко описывают политическую составляющую процесса.
Хотя наиболее значимые сдвиги в этой сфере, в общем-то, на поверхности: чего стоит решение Верховного суда США 2010 года, снявшее ограничения на размер пожертвований (в т.ч.корпоративных) в фонды политических кампаний. Условием, правда, является неаффилированность этих кампаний с собственно избирательными кампаниями кандидатов — но, как легко заметить, это довольно эфемерный барьер. В результате помянутого решения на американской политической арене появились новые игроки — так называемые Super PAC’s (Political Action Committee, «комитет политического действия»), наиболее ресурсные из которых ведут кампанию не «за», а «против» того или иного кандидата. В итоге уже президентская кампания 2012 года приобрела характер тотального мочилова в лучших традициях нашей «Голосуй или проиграешь»-96 (с тем отличием, что емкость «коробок из-под ксерокса» измеряется сотнями миллионов долларов).
Тем временем колумнисты «Нью-Йоркера», отслеживающие ход кампании, обращают внимание на то, что в этот раз социология показывает уже на ранней стадии кампании крайне незначительное число т.н. «неопределившихся» (т.е. тех, кто еще не решил, за кого будет голосовать, и чей голос может склонить чашу весов на ту или иную сторону). В результате получается, что очень большие деньги ищут дорогу к очень небольшому числу «пограничных» избирателей — и, как с характерным закадровым смешком констатирует один из аналитиков, «проще было бы взять и раздать деньги этим людям непосредственно в руки, чем пытаться воздействовать на их мнение средствами дорогостоящей пропаганды». Да, разумеется, подкуп избирателей жестко запрещен законом — но тезис о том, что «нет такого преступления, на которое не пошел бы капитал ради 300% прибыли», верен и относительно 300% экономии. «Вода дырочку найдет».
Нам ли в России, где понятие «полевая кампания» давно уже четко ассоциируется с принципом «1000 рублей за голос», этого не знать. Собственно, главное средство борьбы против пресловутого «админресурса» у нас уже много лет называется «технолог-полевик».
Вроде бы частный момент, но в нем как в капле воды отражается мировой кризис демократической модели, постепенно перекидывающийся с «failed» и «developing» стран на вполне себе «developed». Собственно, рост имущественного неравенства (а он происходит сейчас по всему миру, кроме пары-тройки исключений вроде Бразилии) рано или поздно приводит к неравенству уже и политическому. Впрочем, никто до сих пор не написал про это лучше дедушки Лукича с его забойной критикой «фальшивых буржуазных свобод».
Пример нынешней России — модельный. Экономический рост у нас ознаменовался прогрессирующим ростом неравенства, разрыва между доходами «верхних» и «нижних». Одним из частных следствий этого процесса и стало формирование деполитизированного низкоресурсного большинства, чью политическую самостоятельность легко коррумпировать («админресурс» — это, считай, та же взятка, только номинированная не в дензнаках, а в сравнительно более дешевых казенных пиздюлях). Бунтующая «болотная» прослойка, правда, выпадает из этой схемы, причем именно по имущественному критерию — но ее критически мало для того, чтобы всерьез доставить системе какие-то проблемы. Отсюда и выходит, что только и остается нашим отечественным борцам дрочить на график биржевых цен на Urals в ожидании стрясения жопы.
Механизм редукции борьбы «за честные выборы» к камланиям на стрясение жопы — не более чем результат умственной лени и трусости борцов. Будь они чуть умнее и смелее, результат мог бы быть радикально другим.