Хотя можно, конечно, вслед за Пушкиным подставлять далее любое идейно-нагруженное слово. Власть у нас единственный либерал и она же единственный консерватор; единственный западник и единственный националист; единственный прогрессист и единственный традиционалист; далее везде. В этом специфика проблематики Другого в России: никакого Другого тут просто не предусмотрено, «боливар двоих не вынесет». Пушкин именно это и сказал практически прямым текстом: его Другой — это пугачевщина.
Каминаут Красовского ударил в уязвимое место этой конструкции. Дело в том, что после принятия закона о гей-пропаганде объявить себя геем означает политическую позицию. На Западе это давно уже так, в России же, парадоксальным образом, именно этот закон сделал то, чего так и не смог добиться Коля Алексеев со своими гей-парадами — превратил т.н. «сексуальную ориентацию» в политическую.
Но поскольку теперь быть геем — это политическая позиция, значит, в набор вариантов после слова «единственный» должен быть включен и этот, по пушкинской формуле — «правительство в России — единственный гей». Но пацанам, понятное дело, западло. И ситуация внезапно из безобидной оказывается безвыходной.
Разве что назначить какого-нибудь доверенного пидараса из своих на должность официального придворного гея, попутно ее и учредив.
Тогда проблема снимется.