Предел и беспредел прозрачности

Требование прозрачности («транспарентности») — один из основных движков современной политики. Меня это всегда смущало: ведь если ты «прозрачен», это значит, что тебя не видно! Но под сегодняшней «прозрачностью» имеется в виду не невидимость, а обнаженка: прозрачными становятся покровы, которыми раньше ты прикрывал то, что хотел спрятать — а теперь обязан выставить на всеобщее обозрение толпе вуайеристов.

Что прячут? Под одеждой — член с яйцами. Под покровом тайны — цели, то есть подлинные намерения, а также средства их осуществления. Прозрачность в ее сегодняшнем понимании — в смысле прозрачности госрасходов, процедур, сделок и т.п. — касается скорее инструментария, средств; но предполагается, что по ним любой доморощенный шерлок/навальный легко восстановит и цели. Так, в случае с антикоррупционной прозрачностью действует презумпция виновности: если не доказано иное — значит, сперли. А как же иначе-то?

Если игра имеет вид борьбы за условно-«общие» ресурсы (а у нас тут, по Кордонскому, других и нет), цели обречены формулироваться исключительно в режиме заговора, штатно непрозрачном. Средства — также стремиться к максимальной скрытности. Но прозрачность настигает их буквально в режиме «откровения» — сегодняшний «борец с коррупцией» берет ноту не менее как библейского Иеремии. Защитить средства в пределе невозможно — сегодняшний мир есть мир с прозрачными стенами. Но можно ли защитить цели?

По идее, тоже нет: если весь инструментарий «прозрачен», цель легко реконструируема — это тот тип соперничества брони и снаряда, в котором у брони так или иначе нет шансов.

Но есть другой путь. Представим ситуацию, в которой прозрачность доведена до предела: у всех ответственных граждан, начиная с президента, можно читать мысли, и делать это может вообще кто угодно. Как в такой ситуации поступит заговорщик? Правильно: он будет действовать в принципе вне всякой логики, то есть так, чтобы ни из какого его действия невозможно было вывести следующее.

Общее правило: если опубличивание цели означает ее обнуление, то мир абсолютной публичности тяготеет к тому, чтобы превратиться в мир абсолютного же абсурда. То есть непредсказуемости и неопределенности.

Резюме: чем выше уровень прозрачности в системе (в частности, политической), тем выше в ней и уровень неопределенности — поскольку логика, т.е. «заговор», перестает быть оружием победы; напротив, таковым становится абсурд. И, следовательно: чем больше будет появляться информации о деятельности власти, тем меньше у кого бы то ни было будет возможности понять, что, собственно, происходит. Это и есть «конец истории» в собственном смысле.

Или еще проще: те, кто проповедуют прозрачность, на самом деле мостят дорогу беспределу.