«Тримурти»

Занесло меня внезапно на опен-эйр «Тримурти» — торчки, кришнаиты, доброславы, эльфийские принцессы на выданье, поэты неопределенного пола, мамаши-мазохистки с чадами подмышкой и вечные автостопщики в драных кедах. На импровизированном рынке барышня-мастерица уверенно объясняет покупателям: «а у этой трубочки замысел был в том, чтобы легко мог дунуть и один человек, и десять: ну то есть чтобы можно было загрузить и маленькую плюшечку, и целый корабль». Знающий, вестимо, человек. А рядом прогуливаются юные интеллигенты, объясняя один другому: «знаешь, в чем смысл стиля «транс»? если одним словом — недоторчал». Все это — прямо на ходу чинно скручивая косяк.

Посмотрев на сие, понял я: у нас-таки свободная страна. В некоторых, отдельно взятых ее местах. Коих, кстати, немало, ибо широка, и много в ней. Правда, кришнаитские проповедники даже и там вещали в лекционном шатре, что вещества-де затрудняют духовное просветление — но в сочетании с интонацией звучало не убедительней, чем заамвонная проповедь сизоносого сельского батюшки о вреде пьянства.

Однако ж, лопая у вегетарианцев шпинатную бурду за три «листика» (это тамошняя валюта, кою меняют на рубли по курсу 1 к 50), вдруг слышу за спиной строгое (обращенное к кому-то, кого не вижу): «за этим столиком таких выражений не употребляют». На фоне адской грязищи вокруг, удолбанных до буэ искателей просветления и кипучей смеси регги и техно с харе-рамой в саундтреке, это высказывание звучало как глас иного мира. Смотрю — девушка и двое молодых людей, явно из иной социальной страты: правильная речь, поставленная поза, одежда сколь неброская (особенно на фоне тамошнего попугайства), столь и дорого выглядящая.

И подумал я, что хоть богема и аристократия суть вещи близкие, все-таки грань очевидна: эльфийские принцессы могут нацепить на себя сто пятьдесят амулетов, мулечек и фенечек, все равно будет издали заметно, что голова так и осталась немытой с позапрошлого фестиваля. А good girls из высшего общества могут ходить, наверное, хоть в китайском ширпотребе, — и так sapienti sat.

В категориях 19 века такие как я — «разночинцы». Из которых выходили то инженеры, то миллионщики, то революционеры, то литераторы. Почувствовал укол той самой зависти, которую эти русские разночинцы питали к столбовым — об этом опять-таки очень хорошо у Стоппарда в «Береге утопии», особенно в фигуре Белинского. У нас нет пока никаких столбовых, у нас только подросшие дети поднявшихся в 90-е бандитов и нуворишей, но некоторые из них уже возвращаются сюда со своим лондонским образованием и привычками «праздного класса». И через пяток-другой лет даже торчки с «Тримурти» будут замечать их как «иное» в своей среде.

И да, такой опен-эйр по-прежнему будет тем местом, где они будут встречаться.