Две мысли

1. То, что случилось в 2014 с Украиной, имело весьма высокие шансы случиться уже в 2012 с Россией, если бы не перелом января-марта того года. Найдись у белоленточников тогда в достатке людей, способных на городскую герилью в стиле Майдана-14, вполне вероятно, что президент Медведев мог и дрогнуть, либо утратить лояльность по крайней мере части силовиков. В этом случае мы также получили бы полномасштабный конфликт (возможно, что и вооружённый) между «ватниками» (на языке России-2012 «Уралвагонзаводом») и «свидомитами» (маршистами). Из наших нацдемов вполне годные тягнибоки, из навальнят — яценюки, а на роль Кличко уж всяко кто-то бы нашелся, ибо не оскудела ещё родная земля долбоёбами. Как и безымянными неизвестно чьими снайперами. Да и из Прохорова мог бы получиться некоторый порошенко. Нескрываемое сочувствие остатков той тусовки к собратьям, которые «пришли к успеху»(тм) — это фантомные боли несостоявшейся версии нашей собственной истории.

Вопрос, таким образом, упёрся в механизмы рекрутинга пехоты для этой самой городской герильи. Теоретически, её должны были аккумулировать, готовить и поставлять радикальные националистические структуры. Благо, в отличие от Украины, Россия живет в режиме вялотекущего межнационального конфликта, который, нарывая время от времени бирюлёвыми, является для этого и пропагандистским ресурсом, и полигоном для тренировки боевых групп.

Недоинвестированной, как всегда, оказалась идеология — склейка быковых-акуниных с неофашистами и фанатскими бригадами должна была иметь под собой нечто более убедительное, чем поход Навального на русмарш или занудные умствования крыловых-просвирниных. На Украине на этой ниве трудились целые орды свидомых «гуманитариев» от сохи, годами производивших промышленные объёмы букв по вопросу, но у нас представители базового социального слоя в основном ушли в коммерческие копирайтеры, просто из-за чуть лучшего состояния экономики. Разумеется, даже в качестве копирайтеров они попытались внести свою лепту в организацию «машины добра» (самые яркие образчики — кермлин.ру и Волков), но годы коммерческого существования привели к заплытию жиром тех нервных клеток, которые отвечают за производство истерики. Украинскими же аффтарами двигал не в последнюю очередь Царь-Голод.

Ну и гирей на чаше весов судьбы стал, конечно же, камбэк Путина. Тогда как украинский двойник Путина — Юлия Владимировна — вошла в игру слишком поздно (издержки её «тандема» с Януковичем).
Но, кроме «фактора личности», было ещё кое-что, и про это — мысль номер два.

2. Проблема русского национализма — это нерешенный конфликт между концептами России-нации и России-цивилизации. Оба образа сейчас выглядят жалко: если Россия-цивилизация — это дагестанская свадьба, едущая по Охотному ряду верхом на русских ваньках, радостно постреливая из калашей в сторону кремлевских звезд, то Россия-нация — это что-то вроде нынешней Латвии, где расовые-титульные сначала развинтили до шурупов и продали на вес всю «оккупантскую» экономику, а когда кончились и гайки, чуть не всем трудоспособным населением отправились в европы мыть сортиры за гроши. Даже и не знаешь, что из этого милее русскому сердцу.

Многонационалия считается по умолчанию советским наследством, но при этом часто забывают, что в реальном СССР никакого культа «национальных особенностей» не было: они считались варварством, «пережитками» и с ними вели борьбу всевозможными средствами, от софт (фильм «Кавказская пленница») до вполне себе хард (дело Рашидова). Образованный советский человек — это в первую очередь человек преодолевший свою «мелкобуржуазную» этничность и заменивший ее коммунистическими универсалиями. Да здравствует советский суд, самый справедливый суд в мире.

Бунт национальных окраин, запустивший процесс развала СССР, был во многом спровоцирован (а где-то и впрямую возглавлялся) номенклатурными «жуликами и ворами» из титульных, которые таким образом страховали свои позиции от атаки тогдашних навальных (которых звали Гдлян и Иванов). Тем не менее, их естественными союзниками выступили национальные интеллигенции, жаждавшие отомстить центру именно за десятилетия политики обезнационаливания и советизации. Русские, кстати, шли в авангарде: напомню, первым разговор о выходе из СССР с экрана начал «писатель-деревенщик» Распутин.

По сей причине именно с тех пор «возрождать национальные традиции» считается делом хорошим и правильным, а космополитизм советского извода полностью маргинализован. Как, впрочем, и его естественный оплот — развитые индустриальные территории, вроде Донбасса, Урала или вообще моногородов, где живут, как известно, исключительно ватники, гопники и прочее быдло. Впрочем, есть один интересный нюанс: вздумай дагестанская свадьба пострелять в центре Тагила, наматывать её на колеса (а то и гусеницы) явятся отнюдь не идейные неонацисты в свастиках или вышиванках. Но вряд ли стрелкам от этого будет легче: ну нет у местных уважения к национальным традициям вообще никаких народов.

Я все время задавал себе вопрос: почему любой национализм, будь то русский, украинский, любой кавказский или даже ханьский инстинктивно вызывает у меня зевоту. Не возмущение, отторжение или что-то ещё, а именно скуку. Понял из логики пространства: все подлинно русское (подозреваю, также и украинское etc.) — это сельское (аульское, хуторское…); современный город стирает это все, как ластиком. И он, этот самый город, в каком-то смысле один и тот же в любой точке мира. Сила национализма — в родной природе, истории и т.п. «местных богах»; у города же и природа, и история, и боги — свои собственные. Такой взгляд на вещи открыл множество тайн, в том числе и такие, например, как история победы христианства над язычеством в Римской Империи (которая структурно и была «город плюс»). Но главное, стало ясно, что даже в своей предельно урбанизированной версии (неонацизм а-ля Ярош или Демушкин) этноидентичность все равно плохо приживается в органике мегаполиса, выталкивается им на свою периферию — в Люблино-Бирюлёво и дальше.

Но Россия-цивилизация невозможна без возвращения вот этого прогрессистского, цивилизаторского подхода, требующего в общем и в целом считать «национальные традиции» варварскими пережитками, а вовсе не сокровищницей духа, как это модно сейчас.

Собственно, именно чуть бОльшая — пусть совсем чуть — доля цивилизованности, Города — и была тем самым решающим фактором, удержавшим Россию-2012 от судьбы Украины-2014.