Новое

Несколько формулировок концептуального framework’а программы «Корпоративное предпринимательство»

Базовая оппозиция — «бюджетник-собственник». Бюджетник — тот, кто живёт в чьём-то бюджете и зависит от его распорядителей. Собственник — тот, кто живёт за счёт своей собственности и зависит в этом смысле главным образом сам от себя.

Собственность, если вкратце, понимается не как имущество, а как система отношений, производящая доход. В этом смысле если ты владелец заводов, газет и пароходов, но все эти гаджеты не генерят ничего, кроме убытков — ты ещё никакой не собственник. Ты тот же бюджетник, только к тому же ещё и с обременениями. И наоборот: даже если ты не владеешь никаким имуществом, но оказался в состоянии выстроить такую систему отношений, которая производит стабильный cash-flow, и замкнуть её на себя — тогда ты собственник.

Ключевое отличие нашей программы от всего изобилия «систем обучения бизнесу» — то, что непосредственно «рыночное» измерение лишь одно из трёх, в которых рассматриваются (оцениваются и переупаковываются) предпринимательские проекты. Кроме рыночного («обменного»), вводится также стратегический («производственный»), и корпоративный («распределительный») уровни.

Стратегический (он же производственный) «этаж» — это взгляд на любой бизнес в контексте государства и общества в целом. То, какое именно место занимает или должна занимать та или иная бизнес-система на большой карте общественных потребностей. И добыча/переработка сырья, и генерация электроэнергии, и стройка, и производство тюбиков для косметики, и частная клиника, и ресторан, и казино, и наркопритон — это всё как бы «бизнесы», генерящие cash-flow; но какие-то из них государство относит к стратегически важным и стремится полностью контролировать, какие-то готово отдать в частные (даже иностранные) руки, каким-то оказывать содействие в развитии, какие-то — терпеть в определённых им же рамках как неизбежное зло, а с какими-то — бороться всеми имеющимися у него в распоряжении силами. Всё это — элементы системы отношений между собственниками бизнесов и сувереном — которым, согласно Конституции, выступает наш многонациональный народ. В лице уполномоченных им институтов законодательной, исполнительной и судебной властей.

Корпоративный (он же распределительный) «этаж» — это взгляд на бизнес в картине отношений с распорядителями дефицитных ресурсов различных типов (земля, недвижимость, коммунальные услуги, логистическая инфраструктура, системы лицензирования и сертификации, средства массовой коммуникации и т.п.). Русская специфика в том, что даже расходная часть госбюджета (т.е. деньги) распределяется по тем же корпоративным правилам — как дефицитный ресурс, которым запитывается экономика через систему уполномоченных распределителей. Это, собственно, внутриэкономическая проекция пресловутой «сырьевой зависимости», или, если угодно, деталь большого механизма под названием «нефть в обмен на ширпотреб», описывающая актуальный интерфейс нашего подключения к глобальному рынку. В этом отличие постсоветской модели от советской — замена хронического товарного дефицита столь же хроническим финансовым; как это работает — см. динамику цифр на табло любого ближайшего обменника за последние недели. Ну и, до кучи, на сакраментальные вопросы вроде «как выстроить отношения с санэпиднадзором/пожаркой/налоговой/ментами/бандитами/кредиторами etc.» мы отвечаем именно здесь.

И собственно обменный уровень — это и есть бизнес в контексте рынка; то, чем только и занимаются все от академических преподавателей экономикса до бизнес-тренеров по «эффективным продажам». Структура предложения, конкурентная среда, целевые аудитории, финансовая модель, маркетинг, логистика, вся прочая машинерия вплоть до дизайна салфеток и униформы продавцов. Здесь, дабы не изобретать велосипедов, мы поступили по заветам Ильича — «черпать обеими руками лучшие достижения передовых капиталистических стран»: будь то «Голубые океаны» Чана, «Построение бизнес-моделей» Остервальдера или СПИН-система Рэкхэма, при непременной поверке получившихся схем и конструкций по методу «Undercover Economist» Тима Харфорда. Здесь основной методолог, он же критическая инстанция — его величество Финансовый Директор (a.k.a. инвестиционный эксперт): «я заработаю вот столько денег!» — «что, правда?»

В финале программы — проектная сессия, на которой проводится интенсивная ревизия и пересборка всех трёх получившихся описаний — «я в масштабе страны/я в системе распределения/я на рынке». Это такой аналог ЕГЭ для выпускника университетов капитализма. Правда, без возможности списать готовые ответы с известно каких сайтов.

Описание будет неполным, если не ввести нашу трактовку понятия «проект». Слово настолько замыленное, что его натуральный смысл практически полностью потерялся. Но, и как ученик (вольного каменщика) Глазычева, и как экс-сотрудник проектного института Гипрокоммунводоканал, и как потомок династии русских и советских инженеров, я предпочитаю использовать слово «проект» в его изначальном смысле. То есть как систематизированное описание (набор чертежей и сопроводительной документации) к системе (зданию, предприятию, механизму etc.), которую ещё только предстоит создать. И основная задача такого описания — минимизировать те издержки, которые обычно возникают при привычном у нас построении всего, чего угодно, так называемым «хозспособом» — сначала ввяжемся, а там видно будет.

Понятно, что ни один объект в мире нигде и никогда не воплощался в точном соответствии с проектной документацией, однако чем более качественно была проведена работа на этапе проектирования, тем меньше риск, что вся возводимая конструкция обрушится на головы создателей ещё до сдачи в эксплуатацию. Как когда-то своды Успенского собора Кремля на головы псковских умельцев Кривцова и Мышкина, после чего Иван III плюнул и позвал в Москву гастарбайтером Аристотеля Фиораванти. А тот умел не только камни тесать и на тружеников материться, но и картинки на бумажке мараковать. На более высоком идейно-художественном уровне.

Глазычевское наследие нашло применение и в спецкурсе «Политэкономия города/Управление территориальным развитием», который вошел в состав программы. В нём содержится пространственный взгляд на экономику, отличный от таблиц и графиков, привычных господам из Минэка и профильных региональных структур. Если в двух словах, это о том, что только на карте можно увидеть, почему те или иные бизнес-идеи заведомо обречены на неудачу, безотносительно к качеству скурпулёзно просчитанных целевых показателей. А также о том, что бизнес-проект, как и проект здания — это взаимосвязанный между собой набор функций, который необходимо спланировать еще до начала строительства. Иначе получится как у видного сербского писателя и политика Пашича, архитектора по образованию, которому из уважения однажды заказали чертеж дома, и даже построили по его чертежу — и только потом выяснилось, что мэтр забыл спроектировать лестницы и сортиры.

Ну и своего рода изюминка программы — это спецкурс «Го и бизнес-стратегия», основанный на материале одноименной книги Миуры Ясуюки. Он, во-первых, о том, как мыслят азиаты, будь то японцы или китайцы, когда имеешь с ними дело. Во-вторых, о том, как видеть в любом конкуренте партнера, не переставая в то же время бороться с ним за территорию и влияние. В-третьих, о том, что не бывает тотальных побед и окончательных поражений: любой результат является промежуточным и может оказаться своей противоположностью вследствие будущих изменений контекста. Ну и ещё много о чём таком, что лучше меня расскажут мастера, которые будут его проводить.

Короче, тем 110 участникам Томской программы, которым она предстоит, скучно не будет. Но тем не менее вся эта теоретическая часть — не более чем «подгрузка» к основной деятельности, а именно — работе над проектами. От успеха которой, по большому счету, зависит то, насколько этот эксперимент оправдает себя и в масштабах региона, и на будущее, если эту программу воплощать в нечто более регулярное.

[fbcomments]

About Алексей Чадаев

Директор Института развития парламентаризма