Кто эти люди?

Еще пару слов к предыдущему.

Главный вывод, который я сделал из опыта работы в Одессе и Киеве в 2004-м на кампании Януковича, во время того, первого майдана — что всякая успешная революция (и цветная в том числе) — это в первую очередь хорошо работающая и массовая кадровая машина. Причем ее создание и выход на проектную мощность должно быть задолго до «часа икс», в пределе — за многие годы до. Именно тогда я задним числом понял, что именно мне довелось увидеть в Могилянке в 1994-96, за десять лет до того — самые первые, робкие «чихи» этого движка, который тогда еще находился в стадии сборки. Щербани и Лазаренки ожесточенно рубились за активы, стреляли и взрывали друг друга — а «стратегические партнеры» тем временем потихоньку работали с совсем зелеными пацанами и девчонками, выращивая из них будущих полевых командиров и идеологов Майдана-2004. Буквально выступая для них в роли «мокрецов» из «Гадких Лебедей» Стругацких.

Соответственно, понял я тогда, успешная контрреволюция — это тоже в первую очередь хорошо работающая и массовая кадровая машина. Как мог, приложил этот опыт и это понимание (в том числе и технологии, какие удалось подсмотреть) в работе «кремлевских молодежек» — «Наших», МГЕР и других. Но над начальниками, начиная с Суркова, довлел стереотип о том, что в моменте все решает «улица», которую и надо закрывать в первую очередь. Поэтому, скажем, в тех же «Наших» главным направлением стали «массовые акции», а все остальное рассматривалось исключительно как способ хоть чем-то занять «актив» в промежутках между ритуальными выходами на площади. Мне же из украинского опыта было виднее, что улица — это не более чем финал, «надводная часть айсберга», а основная работа происходит в аудиториях, издательствах, на интернет-форумах (в 2002 я даже побыл комодератором украино-российского раздела сайта Майдан.орг), в разного рода общественной жизни, бизнес- и некоммерческих проектах, где наращивается кадровая сетка и формируется идеология, аккумулируются ресурсы разного рода. Но эту мысль донести было ох как непросто.

Тот опыт определенным образом откалибровал мне оптику: с тех пор главным вопросом к любой «стратегии», хоть региональной, хоть отраслевой, хоть федеральной, для меня стал вопрос «Кто?» Любая стратегия — это ресурсы для ее реализации, но по типологии ресурсов приоритет принадлежит ресурсу кадровому. «Системные либералы» потому и являются безальтернативными монополистами в вопросах экономической политики, что их подпирают худо-бедно работающие кадровые машинки — ВШЭ, РАНХиГС и другие, а, скажем, у Глазьевых-Хазиных-Делягиных «штыков» раз-два и обчелся.

Опять же, когда Ленин сказал «Есть такая партия», у него уже была кадровая машина в несколько тысяч человек, и в ситуации всеобщего хаоса и неразберихи такая армия подкованных и идеологизированных людей горы могла своротить. А когда Керенский в пожаре корниловского мятежа еще и вооружил ее своими руками — вопрос о том, кто в стране главный, был решен.

В этом смысле мало дать «альтернативную стратегию». Надо предложить списки имен и фамилий ключевых операторов ее реализации, и это должны быть люди, у которых есть общий язык и плюс-минус общая система взглядов на основные вопросы текущего дня. Иначе… даже если, например, предположить, что стержневым пунктом новой стратегии, как предлагал в 2011-м Навальный, станет «борьба с коррупцией» — результат превзойдет любые ожидания: мало кто представляет, сколько на процессе борьбы с коррупцией можно всего натырить и отжать. Кажется, у Пелевина это называлось «правилом Буравчика».

Так что если у «альтернативной стратегии» нет приложенной к ней кадровой машины, посредством которой ее предполагается воплощать в жизнь — она не стоит тех экранных пикселей, из которых состоит ее текст.