Алексей Чадаев Наблюдения, замечания и предложения
Обычно я в конце/начале года подводил итоги и обозначал планы, но сейчас как-то не до этого. Слишком много незавершенных, перенесённых или продолженных дел, как будто и нет никакого рубежа.
Главная «теоретическая» тема, с которой я продолжаю разбираться — это тема неравенства между людьми. Великие идеологии XIX-XX веков поднимали на щит борьбу с ним, и все разбились о фундаментальную антропологию — иерархия это не внешнее зло и не следствие дефицита ресурсов, а реализация одной из базовых потребностей человеческого племени — повелевать и подчиняться. Поршневская идея суггестии как «пред-разума», свойства промежуточной, исчезнувшей ступени между обезьяной и человеком (он это называл «троглодит») дала этой догадке теоретическую базу. Более того: аутосуггестия — это та же суггестия, когда «я-управляющее» ставит под контроль «я-подчиненное». Именно то, что мы научились повелевать и подчиняться еще до того, как обрели разум (который самим своим возникновением обязан поиску защиты от суггестивного контроля), мешает нам увидеть этот аспект нашей природы.
Разматывание этого клубка дало ответ на множество ранее нерешаемых вопросов. В частности, стала понятна механика парадокса — почему женщины, физиологически нуждающиеся в сексе едва ли не больше, чем мужчины, тем не менее на протяжении тысячелетий ведут себя с ними так, как будто делают невероятное одолжение — даже умудряются торговать телом за деньги. Разгадка в том, что в троглодитской стадии недоминантные самцы секса были лишены вообще — все самки доставались «альфе» в придачу к статусу. Соответственно, для самки любая связь с «бетой» — потеря в статусе; а поскольку абсолютное большинство мужчин и сейчас это именно «беты» — понятно, что они должны быть по уши счастливы самому факту того, что им вообще «дают». Как только ты «даёшь альфу» — ситуация меняется на противоположную: теперь уже ты хозяин положения. Как сказал один умный азиатский политолог, «пока лохи воруют невест, правильные пацаны воруют бюджет — а невесты идут впридачу сами». И вовсе не из-за какой-то там меркантильности — это биология, причем еще из тех времён, когда мы на деревьях сидели.
Роль добытчика — это роль беты; альфа — всегда перераспределитель: принёс — молодец, отдай мне, а я уж решу, что дальше с этим делать. В этом смысле функция альфы — силовая, но речь не столько о физической силе, сколько о силе суггестивной. О способности завладевать чужой волей, подчинять ее себе и направлять на решение своих задач.
Когда Гартнер говорит, что предприниматель — это «человек, способный к строительству организаций», он имеет в виду именно ролевую позицию доминантного самца, который способен подчинить себе других самцов и направить их в джунгли на сбор фруктов — чтобы потом сложить их в общую кучу и распределять властной рукой между всеми в племени, включая и нетрудоспособных — матерей, детей, стариков и т.д. Инновация — не более чем способ собрать больше фруктов за единицу времени; это то, почему шумпетеровская модель верна лишь наполовину — важно не столько придумать технологию, сколько вовлечь в неё как можно больше исполнителей. И самому все время сидеть на куче, т.е. на кассе.
Сознание опирается на факты; в этом смысле суггестия — способ работы с информацией. Силовик в наше время — не столько с дубиной, сколько с монитором и клавиатурой; тот, кто знает и умеет пользоваться знанием. Знание — сила лишь там и тогда, где и когда присутствует доминантная воля, превращающая его в оружие перераспределения благ. Мой друг Мухамед Килба, двадцать с лишним лет назад одерживавший военные победы над противником, имеющим десятикратное превосходство в людях и лучше вооруженным — лучшее живое доказательство тому, что «война это не кто кого перестреляет, а кто кого передумает». Мастер бьет новичка на доске для го при форе в несколько камней — имея в качестве оружия те же камни, причём поначалу в существенно меньшем количестве. Го — это суггестия посредством навязывания логики своей схемы вопреки изначальной схеме противника.
В индуистской концепции множества тел человека одно из тел — несомненно, тело финансовое. Здоровье этого тела — положительный баланс отношений и обязательств, практически все из которых опять-таки имеют суггестивную природу. 99% наших так называемых «потребностей» — вменённые, то есть навязанные нам извне другими людьми или социальными рамками и институтами; шимпанзе никому ничего не должен. Буддистское освобождение — только одна сторона медали; противоположная — формирование положительного набора отношений, когда ты не должен, а тебе — должны. Суггестивный аппарат — главный инструмент этой работы.
Во взаимодействии любых двоих всегда кто-то «папа», а кто-то «мама», и далеко не всегда реальный выгодоприобретатель это тот, кто занимает так называемую «активную» позицию. В любой транзакции обмена, даже по модели win-win, всегда есть тот, кто выигрывает больше — как в том же го, где каждый получает территорию, но у одного она чуть шире. Идеальный обмен в таких сделках — такой, чтобы довольны были оба, но результат — по модели «равновесие с небольшой погрешностью» — был слегка в твою пользу.
«Счастье» под этим углом зрения — чистая биохимия. Дофаминовая стимуляция нейрорецепторов (в позитивной «кокаиновой») или форсированное обезболивание (в негативной «героиновой») модели наркотизации. Метафора наркотика не должна обманывать — вещества всего лишь работают с уже заложенными в нашу биомеханику формулами «химии счастья», и у человека уже есть все необходимое для аутонаркотизации. Чтобы навеять человечеству «сон золотой», не нужно никакого коммунизма — достаточно всего лишь тотального легалайза, и оно, похоже, к тому и идёт. Гораздо проще подсадить всех на вещества, чем заморачиваться с устроением сложной социальной машины справедливого перераспределения благ. Которая окажется все равно бессильна перед главным врагом человечества — биологически обусловленной депрессией.
Если счастье — наркотик, то деньги — свобода; соответственно, цель системы в том, чтобы лишить людей свободы, подарив взамен счастье. Задача суггестии здесь сводится к тому, чтобы внушить человечеству эту нехитрую мысль — мол, не в деньгах счастье. А потому отдай денег мне, о лох, ведь это всего лишь деньги, а взамен на тебе счастья сколько хочешь. В эпоху рекламной стимуляции гаджет или модная тряпка это та же доза дофамина, не нужная низачем кроме сиюминутной наркотизации юзера. И транснациональные корпорации, торгующие шмотьем и подгузниками на миллиарды — это, в сущности, те же драгдилеры, с такой же в точности моделью подсадки клиента на дозу. Но их деятельность стала слишком напряжной для нашего бедного шарика — озоновый слой, то-се… а потому человек будущего — вечно обдолбанный и радостный бесштанный ньюэйджер, идущий на смену обременённому хламом рабу потребительской машины. А тот, конечно же, будет признан устаревшей моделью и списан в утиль заодно со всей той грудой пластмассы и алюминия, коей начинена ныне его «отдельная квартира», купленная, конечно же, в ипотеку.
Отсюда мораль — выбирая между счастьем и свободой, меньшинство сильных предпочитает свободу. Которая, по странному парадоксу, означает на втором ходу власть — даже если ты ее не искал и, напротив, убегал от неё как мог. Железная логика суггестии-контрсуггестии: освободившись от чужого господства, ты оказываешься перед развилкой: либо вновь подпасть под чью-то власть, либо стать ею сам — поначалу лишь для себя одного, но это ненадолго. Ну или… muerte, как классический, еще греками отшлифованный трагедийный выход из принципиально неразрешимого противоречия.
В метафорах ХХ века это развилка Фидель-Че: один выбрал путь власти, другой не вынес этого бремени и «вновь оседлал Россинанта». И сгинул в Боливии, став вселенским символом перманентного освобождения, неосуществимого именно потому, что не предполагает следующего неизбежного шага. Достойный ответ на вопросы, заданные некогда дедушке Сталину дедушкой Троцким.
Собственно, королевство Бутан с его «индексом валового национального счастья» — это, до некоторой степени, и есть модель будущего человечества, куда нас ведут взращённые нью-эйджем альфа-самцы с Уолл-Стрит. Там будет все — и духовность со скрепами, и гейропа с мультикультурализмом, и «экономика знаний» с тотальным убер-шерингом общего имущества, и «элон маск» с его чудо-батарейками. Нормальная такая утилизация демонов второй половины прошлого тысячелетия — будь то гегелевский дух, марксов призрак, нордический ницшеанский сверхчеловек, шумпетеровско-рэндианский атлант или наш Юра Гагарин, он же ефремовский Дар Ветер, обмерзопакощенный голливудскими торчками и цереушниками до Дарта Вейдера, лузера и гаджетомана.
Собственно, их тени и говорят — слышь, ты! Борьба еще не закончена.
