Суверенная технократия.

«Аристотелю также принадлежит выделение особого рода знания, который обозначен словом «технэ (τέχνη)». Технэ это такие знания и способности, которые направлены на производство и конструирование. Они занимают среднее положение между опытом и теоретическим знанием «эпистеме». Технэ отличается от эпистеме тем, что последнее, по Аристотелю, имеет дело с неизменным, первичным во всех отношениях и смыслах (подразумевалась математика), тогда как технэ, «продуктивное знание», имеет отношение к области изменчивого, находящегося в процессе становле­ния. Технэ строится на эмпирии, опыте, но в то же время переходит от отдельных случаев к общему понятию.»

Если вкратце — практический опыт плюс способность его рефлексировать и обобщать.

Теперь разберемся, что такое власть (кратос), основанная на способности рефлексировать и обобщать свой практический опыт деятельности в определенной сфере, то есть на индуктивном мышлении. По сути, это модель тиражирования успешных и подтверждённых практик: вот там и тогда такая-то схема сработала, давайте попробуем теперь ее повторить здесь и теперь. Предполагается, что где-то есть набор таких практик, причем данный конкретный «технократ» был им прямо сопричастен, и теперь держит способность их воспроизводить и повторять «на кончиках пальцев».

Еще раз: «технократ» не создаёт новые идеи или новый опыт — этим занимаются или философы (специализирующиеся на «эпистеме»), или, наоборот, чистые практики-экспериментаторы, которые пробуют и так, и эдак, и еще вот так с вывертом. Технократ — тот, кто необходимые навыки носит в себе и воспроизводит на управляемом объекте.

Теперь от истории понятий — к истории отечества.

Выборы губернаторов вернули в апреле 2012-го, сразу после президентских выборов, когда действующим президентом еще оставался Медведев, а избранным уже был Путин. Тогда это воспринималось как добавление «воздуха» политсистеме, часть ответа власти на Болотную и на протесты. В пакете шло также возвращение выборов в ГД по одномандатным округам: действительно, раз губернаторы теперь не назначаемые, а избираемые, имеет смысл также отдельно оформлять в регионе легитимность «нашего человека в Москве», под коим подразумевается депутат.

Вместе с тем — это надо понимать — такое решение создало определенную асимметрию двух контуров госсистемы — политического и финансово-управленческого. Я вот о чем. Из 85 регионов 75 у нас дотационные. Собственно, недотационные на 2016 год только Москва, Мособласть, Ленобласть, нефтяная «Тюменская матрешка», два уральских региона (Свердловская и Челябинская области) и Татарстан. И еще есть группа регионов почти недотационных, их еще примерно с пяток. То есть исполнение даже собственно регионального бюджета, своих региональных полномочий, зависит от того, даст федеральный центр денег или не даст.

Кроме того, регион еще исполняет на своей территории значительную часть федеральных полномочий, выступая по ним своеобразным «подрядчиком» — а значит, и ответчиком по федеральным деньгам. И это касается всех регионов, и «доноров» пожалуй даже более, чем остальных.

Короче, как ни крути, логика денег говорит нам о том, что глава исполнительной власти региона — это в первую очередь подотчетный Москве чиновник-распорядитель, и лишь во вторую, в свободное время и по вечерам — политический лидер субъекта Федерации.

При этом попытки экспериментировать с разведением этих двух функций на уровне ниже — муниципальном — к успеху особо не привели. Я про конструкцию «мэр/сити-менеджер» в муниципальном управлении. Начинается борьба, бодание за полномочия. Вопрос «кто главный» в стране, где единовластие — своего рода фетиш, выясняется по логике «должен остаться только один».

Отсюда нынешняя конвейерная высадка в дотационные и преимущественно депрессивные регионы «молодых, но опытных технократов». Президент, отправляя их как порученцев, делает упор на их способность квалифицированно управлять идущим из Москвы бюджетным потоком, а выстраивание коммуникаций с местным сообществом и получение доверия населения на губернаторских выборах считается чем-то едва ли не автоматическим и само собой разумеющимся.

Разумеется, здесь открывается поле для разного рода игр. Во-первых, системные партии могут заключить тактический альянс с ресурсным представителями местных элит и устроить «технократам» хорошенькую проверку на вшивость. В свою очередь, внутриполитический мобилизационный механизм (политблок губернской администрации плюс региональное отделение ЕР), еще не отошедший толком от напряжения недавней думской кампании, будет сплошь и рядом пробуксовывать: голосование в сентябре, кампания опять летняя (то есть без избирателя, который большинство времени будет на огороде или на пляже), а предкампанию, роль которой в прошлом году выполнили праймериз, еще надо будет успеть развернуть, параллельно с вхождением в дела собственно управленческие.

А сразу после сентября, ага, начнётся активная фаза кампании президентской. Где опять-таки внимание будет приковано к новым назначенцам — а какой результат весной получится в их регионах? И, что характерно, мартовское голосование застанет новых назначенцев ровно в тот момент, когда местные «илиты» уже отойдут от первичного изумления по поводу новоприбывшего, и начнут его активно грызть в борьбе за ресурсы. При том, что из Москвы опять же будут строго смотреть, насколько он беспристрастен и рачителен в управлении вверенным ему бюджетным потоком.

Внимание, вопрос. Какие именно и где есть «успешные практики», которые можно адаптировать и тиражировать для решения всей этой весьма заковыристой политической задачи? И кто из этой когорты может похвастать, что в достаточной мере этими практиками владеет и способен их успешно применить?

Я именно спрашиваю, без какого-либо риторического подтекста. Просто интересно.