Алексей Чадаев Наблюдения, замечания и предложения
1. Я наконец понял, чем цифровая экономика отличается от нормальной. Нормальная экономика зарабатывает деньги, цифровая — это то, куда их надо вкладывать и вкладывать во имя абстрактного всеобщего щастья. Иначе никогда не догоним Норвегию.
2. Отношения людей регулируются законом; взаимодействие машин определяется их софтвером и протоколами обмена данными. Отношения между людьми и машинами определяются своеобразным миксом закона и софтвера — юрист и программист оказываются смежными профессиями; возникает не только «программируемое право», но и «правовое регулирование производства алгоритмов».
3. Если беспилотный автомобиль сбил человека — кто сядет в тюрьму? Если беспилотный автомобиль оказывается в аварийной ситуации, когда выбор — врезаться в машину с людьми (тогда погибнут те, кто в машине) или выруливать на тротуар, уходя от удара (тогда погибнут те, кто на тротуаре) — какой алгоритм отвечает за принятие этого типа решений? Кто его пишет, чем руководствуется и кто в конечном счете несёт ответственность за итоги такого решения?
4. В KPI программы «Цифровая экономика» записано появление к 2024 г. 10 компаний-лидеров с потенциалом игроков глобального рынка и более 500 компаний национального масштаба. Но компании создаются предпринимателями. Кто и как готовит таких предпринимателей и откуда они вообще берутся? Знает ли А.Повалко, возглавляющий направление «кадры для цифровой экономики», о существовании у него задачи подготовить таковых?
5. Про «пакет Яровой», о котором стон вселенский. Бизнес плачется о необходимости организовать сбор и хранение гигантских массивов данных трафика, и даже о том, что эти деньги уйдут американским и китайским компаниям-поставщикам оборудования и софта. Но, если вдуматься, безотносительно к требованиям «пакета Яровой», сама логика реализации программы ЦЭ предполагает, что у нас так или иначе должна появиться национальная инфраструктура сбора, обработки, хранения и анализа Big Data. Почему бы не отнестись к задачам, вытекающих из «законов Яровой», как к классическим кейнсианским госинвестициям в инфраструктуру? Типа строительства дорог. Создать под это дело свою микроэлектронику, свою индустрию дата-центров и проч.и проч.? Так или иначе, эту задачу придётся решать, даже если пакет Яровой отменят.
6. Главное, что хотел донести до умов ув.экспертов. Темпы изменений, свойственные цифровым технологиям, порогово превышают те темпы изменений, которые — даже в теории — способен выдержать отечественный конвейер производства норм (законов и подзаконных актов) в его нынешнем виде. При том, что уже сейчас одна из основных претензий к законодателям — нестабильное и часто меняющееся правовое поле. Вывод очевиден: для регулирования ЦЭ придётся создавать принципиально иную логику разработки, согласования, внедрения, мониторинга и изменения нормативной среды, чем существующая сегодня. Например, выносить значительную часть регулирования на уровень подзаконных актов, техрегламентов и проч., оставляя законодательство максимально рамочным и отсылочным; и перекладывать значительную часть регуляторных полномочий на вендоров цифровых платформ. 30 законов по регулированию ЦЭ уже в текущем году, которые правительство устами Максима Акимова обещало внести в ГД — это нонсенс. В следующем году будет еще 60 — с поправками в эти очевидно сырые и на коленке написанные законы. В существующей логике законотворчества это безальтернативный сценарий — и, значит, надо менять логику.
7. Сам тот факт, что в составе ответственных за направление «Нормативное регулирование цифровой экономики» нет НИ ОДНОГО представителя парламента — нонсенс, и неслыханный ни для одной из т.н. «развитых стран». Во всех примерах, которые приводили в презентациях сегодня Ефремов и Цыганков, инстанции, занимающиеся технологической оценкой, возникали _при_парламентах_ — это верно и для США, и для Британии, и для Германии, и для Австрии. У нас же нормотворцы сгрудились за спиной ответственного ФОИВа, т.е.Минэкономразвития, и считают, что этого достаточно. Как приниматься будут такие законы, легко представить: выйдет на трибуну замминистра или начдеп из Минэка, сделает страшные шестиугольные глаза и скажет депутатам: «Вы же понимаете, ЧЬЁ это поручение — принять все до конца сессии». Все понимают, не маленькие; вот только потом выяснится, что нормы эти работают криво, косо и вообще к нашей реальности имеют отношение слабое.
Вывод: круг экспертов и институтов, задействованных в разработке норм для ЦЭ, сегодня критически узок и состоит в основном из чиновников, бизнес-лоббистов и технофриков. Считаю, что такой подбор критически неправилен и нуждается в существенном расширении, а также в изменении логики организации групповой работы над ними.
