Новое

От Владивостока до Севастополя


По состоянию на сейчас у вчерашнего текста про Приморье 37 тысяч просмотров, 2 с лишним тысячи лайков, больше сотни перепостов, полтора десятка эсэмэсок от знакомых депутатов ГД, губернаторов и вице с реакциями разной степени эмоциональности. Это потому, что там не про «местную специфику», а про модельную для нашей страны ситуацию.

На другом от Владивостока берегу нашей географии – Севастополь, с не менее бурной, чем в Приморье, внутриполитической жизнью. Утром 19.09 вопрос в мессенджере от одного из моих сотрудников-соратников: а мы что, ещё и в Севастополе работаем? Лезу в гуглояндекс – там ворох анонсов моей зловещей роли в 115-й серии тамошней мыльной оперы «Чалый против Нечалого». Ну, «попал под лошадь», в который уже раз. 

Официально заявляю: я НЕ работаю в Севастополе, не участвую и не участвовал в тамошних героических битвах титанов с кипятильниками. Я не знаком лично с Русланом Осташко, он — таки да — «володинский» в том смысле, что, по анекдоту, «мы все Володины». Знаком, разумеется, и с Алексеем Чалым, и с Олегом Николаевым – но этому знакомству годы, и мы с тех пор не общались. Знаком также и с нынешним главой Севастополя Дмитрием Овсянниковым, ещё по его предыдущей работе в Минпроме – мы встречались несколько раз в Пятигорске и в Москве, обсуждая перспективы промышленных кластеров в СКФО (еще одним участником встреч был министр промышленности КЧР Мурад Аргунов). По мотивам этих встреч я даже писал кое-что у себя на сайте тогда.

Но коль уж «без меня меня женили» — выскажусь. 

Итак. Три институциональных этажа. 

  1. Стратегический – «глазами Путина». Севастополь – ключевой опорный пункт нашего силового контроля акватории и прибрежной зоны «большого Чёрного моря»; знакомый генштабист объяснял мне, что в узком военно-стратегическом смысле один Севастополь (даже без Крыма) весит столько же, сколько вся Украина; вместе с Крымом – больше, чем вся Украина. Это потому, что у «вероятного противника» всё в основном летающее и плавающее, и ключевое – не территория, а скорость доставки и радиус эффективного поражения целей. Набегут диванные стратеги спорить, но за что купил, за то и продаю. Второе – политическое и символическое значение города, как в контексте давней, так и совсем недавней (2014) истории. Третье – пространственный аспект: единственный город, не являющийся административным центром никакого региона, сам-для-себя и в этом смысле не случайно ставший третьим после Питера и Москвы городом-субъектом Федерации. 
  2. Корпоративный – уровень крупных компаний и структур. Таких игроков в регионе ровно два: ВС РФ (для которых город – это база флота и ничего больше), и Ростех, для которого город – это «слобода» при полумертвых ныне оборонных производствах, которые велено интегрировать в большие производственные цепочки ОПК, но задача эта не из лёгких.
  3. Обменно-рыночный – бизнес и население, для которых город Севастополь – место жизни, заработка, социальной активности. Для этого этажа город – это чуть менее чем полмиллиона людей, из которых лишь небольшая часть работает в структурах власти и крупных компаниях, остальная же часть, опять-таки, «крутится» — торговля (и контрабанда), стройка, сдача внаём недвижимости, мелкие производства, сервис, общепит и т.д. Земельные конфликты, борьба за многочисленные памятники истории и культуры, дрязги и склоки с ярким муниципальным колоритом и той нешуточной «пассионарностью», которая когда-то зажгла факел «русской весны», а ныне целиком направлена внутрь своей же среды обитания.

Стиль кадровых решений последних лет был соблюдён в полной мере: губернаторов ставят в основном из «второго этажа». Город-герой получил в губернаторы сначала представителя первой из значимых для него корпораций – военной (адмирал Меняйло), а потом, когда с ним не заладилось, второй – эмиссар Минпрома-Ростеха Овсянников. У обоих с местными не клеится: ни тот, ни другой так и не поняли, «кто все эти люди» и какое они вообще имеют отношение к тем задачам, с которыми их делегировала на это место их родная контора. Овсянников вообще в какой-то момент вылепил чеканное: «власть может работать эффективно вообще без парламента». Думаю, в глубине души под этим бы подписался едва ли не каждый второй отечественный чиновник российской исполнительной власти.

Местные, начиная с Чалого и Николаева, упорно не понимают, за что к ним такая немилость. Им всё время кажется, что прислали кого-то не того, и эти «не те» делают что-то не то; закаленные борцы громко «клевещут» на эмиссаров везде где можно. Эмиссары, с их офицерско-менеджериальным стилем мышления, воспринимают это как бунт на корабле, и прессуют бунтарей так, как любой начальник привык прессовать нерадивых подчинённых. Скрестить ежа с ужом в каком-либо компромиссном формате уже пятый год как не получается.

В общем-то, один в один недавнее Приморье (до кучи – с Хабаровском в роли тамошнего Симферополя и Трутнева в роли Аксёнова). Но, ещё раз, проблема носит модельный характер. Схема с корпоративным эмиссаром, поставленным с помощью корпорации и под её ответственность в губернаторы региона – удобна вроде бы для Путина, у которого в результате появляется понятный лично ему – и которому всегда есть чем ответить в случае чего – «куратор» той или иной территории: Чемезов, Сечин, Миллер, Ротенберг и т.п., вместо 85 каких-то неизвестно откуда взявшихся дядек и тётек, за которыми поди ещё уследи. Но у этой схемы есть ахиллесова пята: обветшавшая, глючная, сурковского ещё замеса машина политтехнологий «УВП АП плюс ЕР плюс Первый Канал», которая отвечает за легитимацию назначенцев на местных выборах. И она, эта схема, сегодня троит по всей стране – от Калининграда до Кемерово, от Ставрополя до Ханты-Мансийска. Хотя и не так заметно пока, как во Владивостоке и Севастополе. 

Более того. Если уж совсем обострять – ааа, аж самому страшно – на федеральном этаже история та же самая. Кириенко, экс-глава Росатома – плоть от плоти «корпоратов», такой же точно эмиссар, и точно так же раз за разом проваливается в эти разрывы между уровнями. Его назначение в АП выглядит логично и убедительно: «корпоративный» уровень и есть тот промежуточный, средний уровень между «большой» государственной стратегией и слабоуправляемой стихией местных сообществ; он, по идее, и должен бы связывать все три воедино. Но, как мы видим, пока «не летает». Его любимое детище – кадровые программы, вроде «Лидеров России» — готовит вполне годных топ-менеджеров для Газпрома и РЖД, но ни разу не политиков. Политик – это не когда со скалы в море; политик – это когда из кабинета в толпу митингующих под окнами «обманутых дольщиков». 

В потоке новостей по приморской катастрофе было примечательное сообщение, что АП поручила Алексею Комиссарову, ответственному в АП за программы подготовки кадров – ещё один эталонный «корпорат», причём из лучших – скорректировать программу «Лидеров», добавив в неё что-то вроде «ораторского мастерства» и «публичных выступлений». Могу себе представить; видимо, у людей типа Радислава Гандапаса появится интересный и щедрый заказчик. 

Вывод будет такой. Важнейшей внутриполитической задачей ближайших лет является создание работоспособной системы увязки стратегического, корпоративного и локального уровней управления. Задача эта, если хотите, в первую очередь методологическая. 

Если вы понимаете, о чём я. 

[fbcomments]

About Алексей Чадаев

Директор Института развития парламентаризма