Новое

Курсовой дневник

К статье Дмитрия Медведева «Единая Россия — курс на перемены».

1. Как человек, работавший с ДАМ на подготовке текстов его статей и выступлений, делаю предположение, что данный текст он скорее всего писал едва ли не полностью сам. Либо очень сильно правил райтеров.

2. Языковые новеллы. Принципиально новое значение у Медведева имеет слово «люди», используемое в статье множество раз. Скрипт значения: «люди» — это все те граждане, которые НЕ включены в административно-политическую вертикаль. «Говорить с людьми», «слышать людей», «людям кажется» и т.д. Те, кто так или иначе встроен в вертикаль, к подмножеству «люди» у него не относятся.

Как он называет включённых «нелюдей»? Чаще всего — «мы» или «коллеги». Слово «коллеги» тоже получает новое значение: оно означает политкорректное наименование подчиненных. Поэтому « «коллегам следует учесть», «коллеги проводят работу», «обязанность коллег состоит в том» и т.д.

Итак, основная конструкция: есть «мы», они же «коллеги», которые профессионально занимаются тем, что «решают проблемы людей». И есть, собственно, сами «люди», которые по ту сторону всего этого.

3. Упомянуты две фамилии исторических деятелей: Махатма Ганди и Ли Куан Ю. С первым понятно: здесь адресат — ВВП, когда-то в шутку жаловавшийся, что ему «после смерти Ганди поговорить не с кем». Медведев как бы говорит: вот есть я, поговори со мной, я же тоже почти Ганди. Второе — Ли Куан Ю — дежурное «ку» в адрес одной из главных икон успешного «модернизационного авторитаризма», единственный в тексте месседж «сислибам» о том, что «я по-прежнему свой». Упоминание Ли уже вызвало вопросы у комментаторов, поскольку сингапурский режим, мягко говоря, не отличается конкурентностью в политическом и выборном пространстве. Но это месседж не про политику, а про управление.

4. Очень странный тайминг — и публикации статьи, и партийной конференции. Конференцию с главной темой — реформой партии — вообще было бы логично делать в конце сентября-начале октября, по итогам выборных кампаний. Но не за два с небольшим месяца до дня голосования, когда вовсю уже работают штабы, и по большому счету поздно что-либо менять, нужно реализовывать заранее намеченные планы. Выглядит как попытка отремонтировать автомобиль на полном ходу. Зачем так — ответ может дать разве что конспирология, в которую лезть бы не хотелось. Как вариант — капитализация позиции лидера партии, в ситуации, когда премьерская позиция оказалась под угрозой. В любом случае, для партии эта встряска в разгар уже идущих кампаний будет достаточно серьезным испытанием. Тезисы и предложения — для «мирного времени», когда ситуация позволяет заняться партстроительством и партперестройкой. Но, возможно (учитывая динамику рейтингов), его уже просто не осталось.

5. Не менее странной выглядит дебютная идея PaaS — Party as a Service. Не исключено, что это попытка косплеить Зеленского с его «государство в смартфоне». Плюс успешный опыт внедрения государственных цифровых сервисов (упомянутые в статье МФЦ). Но попытка применить эту «сервисную» логику к партии упирается в то, что партия — даже ЕР и даже в нынешнем виде — не пригодна для сервисной функции. Партии вообще существуют для другого, и состоят по большей части не из оплачиваемых функционеров, а из вполне бесплатного актива. К которому невозможно подходить с меркой «качественного оказания услуг». PaaS — это взгляд на партию как на специфическую разновидность бюрократии, ответственную за две вещи: пропаганду действий исполнительной власти и организацию обратной связи по этим действиям от населения. Деятельность — политическая, но логика организации и ответственности — бюрократическая.

6. Попытка перетянуть на партию функционал нацпроектов. Но здесь вопросов сразу много. Во-первых, сегодня есть семь губернаторов не от ЕР, из которых трое победили официальных согласованных кандидатов. Во-вторых, бюджетные и административные рычаги по их реализации находятся целиком у исполнительной власти — к которой, собственно, и предлагается стать PR-отделом. В-третьих — и в главных — дизайн нацпроектов не предполагает ничего похожего на инициативное бюджетирование; это набор уже принятых и распланированных решений, единственно возможный вид коммуникации по поводу которых — насколько хорошо они реализуются.

7. Что касается партийного контроля. Он эффективен только в том случае, если механизм «сдай партбилет» может привести к чувствительным последствиям для репутации и карьеры. Сегодня же выход из партии власти воспринимается скорее как личная доблесть, и прибавляет очков к рейтингам. В ситуации, когда половина официальных кандидатов в губернаторы идут самовыдвиженцами, чтобы электорально дистанцироваться от «токсичного» партийного бренда, усиление партийного контроля — риск появления новой волны популистов из бывших-разочаровавшихся. Новых Урлашовых и Грудининых. Здесь нужна сугубая осторожность.

8. Про журналистские конкурсы, и в частности конкурсы журналистских расследований. Как-то все забыли, что этим много лет занимался ОНФ. Есть ли возможность перехватить эту работу партией, пользуясь коматозом «фронта»? Сомневаюсь в практической реализуемости — представим провинциальных «Голуновых«, которые начинают расследовать какой-нибудь местный девелоперский бизнес на предмет получения землеотводов — и кто его будет прикрывать от девелоперов, которые через одного региональные и муниципальные депутаты от ЕР? Секретарь РПС? Выезжающие в регион с инспекциями сотрудники ЦИКа партии?

9. Про взаимодействие с НКО. Опять выглядит как попытка перехватить забуксовавшую активность ОНФ. И опять с трудом представляю практическую реализацию: на уровне любого регионального «политикума» выглядит как загадка про волка, козу и капусту. Капуста в данном случае — не метафора, учитывая тенденцию к аутсорсингу государственной социалки прикормленным НКО и ожесточенную борьбу за эти бюджеты.

10. Ключевая уязвимость выбранного дискурса — в самой мантре «Решать Проблемы Людей». Она — из 2001 года, когда была сверхактуальна. Напомню контекст. В тогдашней ситуации социология отчетливо фиксировала усталость людей от борьбы партий, идеологий, лозунгов, лидеров в СМИ и на выборах. На этом фоне электоральное предложение ЕР, которое сводилось к тому, что «все говорят — мы делаем», «мы — партия реальных дел» (а не слов) выглядело сверхактуальным и суперпривлекательным. И оставалось таким ещё многие годы. Любому критику власти, который с трибун с пеной у рта обличал чиновников, можно было ткнуть пальцем в новопостроенную школу или свежеотремонтированную дорогу и сказать: вот, это сделали мы, а что (для «людей»!) сделал ты? Killing offer, как говорят маркетологи.

Нельзя сказать, что проблем, требующих решения, с тех пор стало меньше. Но реакция избирателей на саму эту дискурсивную рамку неостановимо меняется. В нулевые, после десяти лет безвременья, любая попытка власти что-нибудь построить или отремонтировать вызывала радость: ура, государство вернулось. Сегодня фокус-группы ловят совсем другой тип реакции: «опять пилят бюджет», «а кто на этом заработает?», «делают тут, а надо бы там» и т.д. Все больше вопросов не к обустройству «страны» (города-двора-дома), а к обустройству «власти»: к тому, кто, как и исходя из чего принимает решения; и, самое главное, кто в выигрыше? Проблема в коммуникации «людей» с «нелюдями» не в том, что «не слышат мнения», а в том, что не учитывают интересы.

И вот в борьбе за представленность своих интересов избиратели все более склонны пересмотреть конструкцию образца 2001 года. Которая состояла во взаимном компромиссе: мы отказываем в доверии политическим силам, которые борются за власть, а вы решаете наши «проблемы». Постепенно вспоминают, что основная функция партий в политике — это не «решение проблем» и тем более не «сервисы», а именно борьба за власть.

В этом смысле закономерно, что, говоря о «чванстве» и «хамстве», Медведев почему-то адресует упрёк депутатам, то есть представительной власти. В то время как подавляющее большинство скандалов на эту тему спровоцировано чиновниками, а не депутатами. Депутат, даже трижды согласованный и свойский, все равно ощущает за спиной дыхание электорального поля. Чиновник нет — для него единственный «избиратель» это тот, кто его назначил, перед кем он отчитывается и кто его может уволить. В этом смысле претензия Медведева просто не по адресу. Он должен был сказать то же самое не в качестве лидера партии, а в качестве премьера.

Но не сказал.

P.S. Статья полезна для осознания того факта, что времени и оргресурса и политической возможности на демонтаж ЕР и замену ее каким-то более «свежим» партпроектом у системы уже не остаётся. А значит, не остаётся и альтернатив, кроме как спасать и вытаскивать саму ЕР, оказавшуюся в трудной ситуации. Но ни одно из предложенных решений пока не выглядит как «прорывное».

[fbcomments]

About Алексей Чадаев

Директор Института развития парламентаризма