Алексей Чадаев Наблюдения, замечания и предложения
Тезис 1. Война – не про убийство человека, а про убийство субъекта (воли и картины мира).
Все считают, что армия – машина для убийства. Но война это не обязательно про убийство. Да, мы на протяжении тысячелетий привыкли к тому, что война — это когда люди друг друга убивают. Но это потому, что долгое время (когда мир состоял из действительно свободных людей) убийство было если не единственным, то самым очевидным способом решения главной задачи войны – сломить волю противника. Поскольку чья воля при столкновении победила – тот и диктует, как все будет устроено. Так расшифровывается тезис Клаузевица про войну и лучший мир после неё. Победа – основание навязать именно свое представление, каким должен быть «лучший мир».
Но если предположить, что можно сделать так, что соперник перестает настаивать на своей картине мире и принимает твою, то совершенно необязательно убивать. Можно его, например, превратить в раба (отнять волю), а можно и в друга (устранить конфликт двух воль). Итак, генерально, война – это не про убийство человека, а про уничтожение субъекта (того, кто обладает своей волей и картиной мира).
Письменная история человечества – это история мира патриархального, основанного на определенной концепции: человек = мужчина. И «мужество» — это внутренняя готовность скорее умереть, чем признать чужую волю, т.е. мужчина-воин настаивает на своей воле больше, чем на собственной жизни. Кстати, именно поэтому раб в античном понимании — не мужчина (не «муж»), даже если не оскоплён.
Это – базовый антропотип цивилизации. Хотя сейчас гораздо больше людей обоего пола больше готовы признать чужую волю, нежели умереть. И воюют те немногие, кто живет в старой парадигме «мужества», понимаемого как приоритет суверенной воли: «быть» важнее, чем «жить».
Если теоретически предположить, что есть способ, технология — убить субъекта, а не «носителя», то война утрачивает свою кровожадность и превращается в поле манипуляций по слому враждебной воли. Про это — «информационная война», «когнитивная война», «ментальная война» и т.д.
Холодная война – яркий тому пример. Мы отдали противнику свою волю и приняли его картину мира вместо своей — и так проиграли.
Тезис 2. Ключевая характеристика превосходства – обоюдность его признания: тот, кто превосходит, знает об этом; тот, кого превосходят, признает свое подавленное положение.
Сама механика господства и подчинения – не про насилие. Господство – это не когда бьют палкой, а когда палка висит на стене и ты знаешь, что в случае непослушания тебя ударят, поэтому ты подчиняешься голосовому приказу.
Тезис 3. Это – ультраструктура. Она существует в голове у раба, но на ней построено рабовладельческое общество.
Бунт рабов против рабовладельцев не мог привести к отмене рабства, потому что это был бунт против господ, а не против рабства. Чтобы прекратилось рабство, бунт должен произойти не против структуры рабства (кто господин, а кто раб), а против ультраструктуры рабства (самой идеи, что один человек может владеть другим).
Тезис 4. Небо – человек – земля.
天人土. Китайская модель, очень точно описывающая триаду «ультраструктура» (небо, понимаемое и как «внутреннее» небо в голове) — «структура» (то, как организованы люди относительно друг друга) и «инфраструктура» — материальный мир, созданный людьми для поддержания жизнеспособности своих структур.
Тезис 5. В горячем конфликте сталкиваются преимущественно структуры и инфраструктуры: армия против армии и система против системы. В холодной войне пространства столкновения структур и инфраструктур ограничены, и основная вражда происходит на уровне ультраструктуры.
Наш ход в мозгоштурме на Архипелаге – это переход от инфраструктуры к структуре (от железа к организации людей). Ход, который мы делаем сейчас: ставим задачи, чтобы перейти от структуры к ультраструктуре.
Тезис 6. Ценность человеческой жизни как ультраструктурная слабость.
Появилось христианство. И поначалу к нему относились, как к опасной религиозной экзотике. Три века понадобилось Римской империи, чтобы осознать: появление в ультраструктуре идеи бессмертной души и жизни после смерти даёт совершенно иную эффективность армии (с т.з. чувствительности к потерям – люди гораздо легче умирают, когда понимают, что их душа бессмертна). Отсюда — решение Константина: IHS.
И наоборот: главный фактор резкого повышения ценности жизни, несмотря на рост населения, это пострелигиозная картина мира, в которой жизнь на тебе началась и на тебе же закончилась. Твоя жизнь — это главная ценность, нет ничего дороже её. Ценность жизни – ультраструктурная слабость.
Тезис 7. Агентирование и дезагентирование. Деколонизация ультраструктуры – сдвиг парадигмы от «успеха» к «святости». До тех пор, пока мы существуем в чужой парадигме, у нас не работает ни одна из наших жизненных программ.
Ультраструктуры – это не только совокупность образцов. Они довольно медленно садятся на человека в процессе его воспитания, роста и др. Пример – «благородный» (из благородного рода) / «выродок» (в ходе воспитания ты не получил положительных качеств). Работает (как минимум в языке) до сих пор, несмотря на то, что сословия отменены уже очень давно.
По Дугину: аутентичное – ты такой, как тебя воспитали; неаутентичное – когда ты вырос, ты принял чужой путь. Второй вариант делает человека слабее – он лишается опоры в себе. Взяв чужую технологию, ты можешь победить кого угодно, кроме того, кто органически вырос в той ультраструктуре, которая её породила.
***
В некоторых племенах Южной Индии существуют правила приличия, которые полная противоположность нашим, но являющиеся по-своему логичными. У нас мы пищу едим на людях, а испражняемся в уединении, потому что стыдно. У южных индусов – ровно наоборот: еда – дело глубоко интимное. Есть можно только в одиночестве, чтобы тебя не видел никто даже из близких. Если тебя кто-то увидел за едой – ты опозорился.
Нечто похоже у нас применимо к деньгам: ты напоказ тратишь, но не показываешь, где именно берешь деньги. Спрашивать у человека, сколько он зарабатывает, не всегда прилично. Особенно у богатых.
В этих терминах мы сегодня имеем ультраструктуру, в которой (при особенности их воспроизводства в следующих поколениях как одном из свойств ультраструктуры) в ценностной пирамиде на первое место ставятся материальные достижения (чаще всего личные).
Какими лексемами мы называем всё хорошее и какими лексемами маркируем всё плохое? Большой сдвиг произошел в 90-е, когда оценочное слово «крутой» (сильный, смелый и др.) сменилось на слово «клевый» (про удачливость, пронырливость, навык приспосабливаться к ситуации и др.). Всё это – проекции. Мир, место в социальной иерархии которого определяется богатством, — это чужой мир. Почему для Запада модель, в которой у тебя уже есть деньги – и ты достоин, органична? В лютеранской модели (протестантской) если ты успешен и заработал, значит, Бог тебя любит и ты попадешь в рай. В нашей родной системе (ультраструктуре) маркером «достоинства» была святость, понимаемая очень широко: могли быть святые князья, отцы церкви, мученики, благотворители, целители. Если «осовременнить» ультраструктуру святости, мы получим следующую модель: человек обрел силу и направил эту силу на общее благо (силу святости, денег, военную и др.). Эта механика святости работает даже с культом Сталина: человек-послание. Также Гагарин.
Наш сегодняшний базовый структурный скрипт – успех (колониальная ультраструктура), который противопоставляется святости (нашему родному скрипту). При этом важно понимать, что есть пространство госнаград. Святость в русской логике – не про религиозность, а про народно-общественное признание. И святость в этой логике не равна праведности (пример с Александром Невским).
Поэтому, пока мы не проведем некоторую работу над собой, мы – такие же беспилотники, живущие по чужим программам.
Тезис 8. В классической военной теории есть понятие «театр боевых действий», но сейчас это переосмысливается так, что «театр» становится буквальным: большинство действий совершается не только для воздействия на врага, но и для воздействия на аудиторию.
«Профессии», обслуживающие каждый уровень, специально даны на «языке противника». На верхнем уровне, конечно, не сами values, а скорее value keepers — по-русски говоря, «жрецы». В широком смысле, не обязательно духовенство. Скажем, Сорос и Баффет — это такие же value keepers, буквально во всех смыслах.
Соответственно, высота конфликта (либо глубина, если перевернуть пирамиду) –
Если есть единая ценностная платформа, то даже при конфликте невозможно определить, кто прав, а кто нет (пример – религиозные войны)
Одна из важнейших вещей подготовительной работы к русско-украинскому конфликту – повышение высоты (глубины) конфликта. Когда у враждующих сторон один язык, вера, страна, история – это один расклад. Когда разные языки, веры, страны, история – это другой расклад. Задача уничтожить православие – уничтожение любого общего в ультраструктуре. Этим и опасны любые религиозные расколы: когда выясняется, что люди верят в разное и по-разному, возникает опасность конфликта, который нельзя погасить.
Мы же, в свою очередь, общались через геополитику – язык картины мира. И в этом была наша ультраструктурная слабость — до тех пор, пока мы не предприняли (пока робкие) усилия перейти от геополитического к ценностному языку конфликта.
Тезис 9. По Лефевру, в конфликте превосходством обладает тот, кто имеет более высокий ранг рефлексии (когда ты умеешь думать, как противник).
Победа невозможна до тех пор, пока мы пользуемся чужой ультраструктурой, позволяющей противнику легко переигрывать нас на уровне штабного планирования, потому что он понимает, исходя из чего и как мы думаем. Возможность победы появляется тогда, когда в результате появления у тебя другой ультраструктуры твой противник утрачивает понимание, как на штабном уровне понимать ход твоей мысли.
Тезис 10. Способ мышления стратега – это одно из важнейших измерений тумана войны. Если он прозрачен для оппонента, то у оппонента фазовое превосходство. А если оппонент прозрачен для тебя, а ты для него – нет, то превосходство уже у тебя.
