Стратегия и тактика

Провёл сегодняшний вечер в шлифовке стратегии — на доске и за доской.

Отрабатывал два принципа: 1) игру против силы (она же плотность) и 2) игру против «реальности», т.е. за творческое начало. Особое внимание — принципу «хочешь — уже твоё«.  Ну, это «для тех, кто понимает».

Понял следующее:

1) Нет никаких других алиби, кроме успеха — то есть, в пределе, победы. Она есть единственное, универсальное моральное оправдание суверенитета. Вне пространства победы он никакой не суверенитет, а сплошное позорище, смешное и стыдное одновременно.

2) Нет никаких других средств для достижения победы, кроме пороха и огня. Порох — это содержание, огонь — форматы актуализации. Ключевой баланс — между этими двумя средствами. Никак нельзя допускать перекосов ни в ту, ни в другую сторону: в первом случае ты неинтересен, во втором — бессмысленен.

3) Не тормозить, нах. Аллилуйя-аминь, нах; в этом источник жизни, евпочя. Лучше терять в качестве, чем в темпе; и лучше пусть не хватает точности, нежели исчезнет лёгкость (она же, в языке 41-го, «кучность стрельбы»).

4) Вон из офисов! Мобилизация — это именно обретение мобильности, и уж потом всё остальное. Выйти уже в поле, наконец. Причём раньше, чем планировали — в июне, а не в июле.

5) Не надо бороться против «фальсификаций истории» как таковых — пустое. История — не про прошлое, а про настоящее; ни в каком другом случае она вообще смысла не имеет. Ревизионисты затачивают историю под своё новое «сегодняшнее» (пока ещё, слава Богу, слишком мало оснований называть их сегодняшнее словом настоящее). А наши борцы с фальсификациями пытаются отстоять от них своё прошлое. Естественно, сегодняшнее делает вчерашнее, просто одной своей актуальностью. Работать с историей как с инструментом конструирования будущего, и только в этом качестве; ни в каком другом она просто не нужна.

А значит — гнать оттуда поганой метлой любителей чистой науки и объективной истины, под каким бы соусом таковые ни вылезали. Они-то и есть главные фальсификаторы — не «фактов истории», а самой Истории, как дисциплины, как способа мыслить, как феномена культуры, в конце концов.