Слушания в ОПРФ

Моё выступление на слушаниях в ОПРФ по экономической политике.

Мне кажется, надо констатировать: экспертократия откровенно не справляется со своими собственными функциями. Мы сегодня опять обсуждаем, в какую сторону менять систему. Господа, кто-нибудь задавался вопросом: а способна ли она меняться хоть в какую-либо сторону? И что необходимо сделать, чтобы придать ей эту способность?

Этот вопрос почему-то даже не стоит. В том месте, где нужно обсуждать, «как» система будет меняться, рисуется иероглиф «власть» и вокруг него начинается шаманская пляска с бубном. Считается, что там где-то есть рычаги, которые работают просто от Бога. А если они не работают? А мы с вами знаем, что дело именно в этом.

От чего возможность меняться зависит? В первую очередь от качества инструментов. Но эксперты почему-то обсуждают что угодно, только не инструменты.

Вот сейчас на высшем уровне провозгласили: кадры. В аппарате голосили об этом почти в фоновом режиме; наконец, свершилось. И что? Начали составлять списки: золотые сотни, серебряные тысячи. И бурно, по русской традиции, обсуждать, кто и почему в них попал или не попал. Господа, это позор. Понятно ведь, что кадровая работа — это не списки, а живые проекты, на которые ты ставишь людей и они там растут до уровня топ-позиций. Ну и ещё попутно формируют команды, потому что кадры — это команды, а не персоналии. Я спрашиваю: где было экспертное сообщество, когда это надо было объяснить лицам, принимающим решения? Известно где: оно взахлёб обсуждало фамилии в «списках».

Результат: программа с общестрановым замахом вырождается в элитный междусобойчик. Что, у нас в стране только сто или тысяча позиций, где проблемы с качеством кадров? Я открою страшную тайну: позиций таких — десятки миллионов. Единственная структура, которая могла бы и должна была бы, по логике вещей, у нас заниматься подготовкой кадрового резерва в таких масштабах — ведомство по молодёжной политике. Куда запихнули в прошлом году молодёжную политику? В спорт, туризм и активный отдых. Где было экспертное сообщество, когда готовились эти решения? Оно радостно улюлюкало — по причине исторической персональной нелюбви к руководителям Росмолодёжи.

Или вот сейчас, в кризис. Закрываются предприятия. Люди остаются без работы. И правда в том, что многие из тех предприятий, которые сейчас закрываются, уже никогда не откроются, потому что экономика после кризиса будет другой. Усилие, которое должны совершить люди — это сорваться с места и поехать в другой город за работой и за деньгами. Но сейчас это даже труднее, чем 20 лет назад, потому что вся, я подчёркиваю, вся социальная политика последних лет работала так, чтобы прибить человека гвоздями и привинтить шурупами к тому месту, где он на данный момент живёт и работает. Где было экспертное сообщество, когда надо было об этом говорить? Оно нос воротило: типа, мы тут не при чём, нас не позвали.

Скандальный провал с ведомственными стратегиями развития все и так уже обсудили. Правительственная концепция развития до 20 года уже ничему не соответствует — а ведь она осенью утверждалась! Но она и без всякого кризиса никуда не годилась, ну мы же знаем. А кроме неё были ещё десятки, если не сотни стратегий региональных, отраслевых, корпоративных… Знаете, что их всех объединяло? То, что автор любой из них не читал ни одной другой, кроме своей собственной. Где было экспертное сообщество, когда это всё писалось? Оно вообще заняло позу неучастия.

Антикризисные рецепты, которые сейчас есть — в них больше идеологического доктринёрства, чем собственно экспертизы. Нам говорят: главное — не допустить увеличения присутствия государства в экономике. Господа, кончайте врать себе и друг другу! Оставшись без работы и без источника дохода, люди бегут первым делом именно к власти и просят о помощи. И так ведут себя все — от олигарха до бомжа. И если власть с карнегиевской улыбочкой говорит человеку: кризис — это, мол, шанс, иди теперь и доказывай рынку, что ты эффективен — люди тогда уже берутся за дубьё, и правильно делают. Государство сегодня, завтра окажется собственником огромного количества активов. Не просто проблемных, а очень проблемных. И ему придётся в пожарном режиме осваивать профессию антикризисного менеджера. Иначе сотни тысяч людей, если не миллионы, окажутся без работы, жилья, тепла, света и еды. И хочешь-не хочешь всем этим добром придётся управлять, проекты писать, планы строить. Тут даже не в кризисе дело. Прошлым летом Игорь Шувалов в Питере рассказывал нам с вами про очередной этап ухода государства из экономики; я его спросил потом: «а вы понимаете, кто вместо?» Он так толком не ответил. Зато жизнь ответила: вместо — кризис.

Президент Медведев сказал в Иркутске: мы должны выйти из кризиса не ослабленными, а мобилизованными. Собственно, это означает, что сейчас в первую очередь вопрос стоит о формах и способах мобилизации. О том, как повысить кадровую мобильность — вертикальную и горизонтальную. Как увеличить мобильность капиталов. Как повысить гибкость при выработке решений и скорость их реализации. Как работают коммуникации в кризис; что надо делать, чтобы люди были на связи, в контакте. Как в условиях рыночной экономики и частной собственности гибко перемещать большое количество ресурсов — денежных, материальных, людских — на ключевые направления. Время разрабатывать план всеобщей мобилизации. Без стратегий, концепций и проектов, просто план. Надеюсь, что мы с вами способны сегодня хотя бы на это.

Пока я этого не вижу. О чём экспертная дискуссия? О том, в какую сторону менять систему, страну, экономический и в значительной степени политический курс. Кто адресат этих проектов? Судя по всему, непосредственно исполнительная власть: президент, премьер, ключевые фигуры правительства и профильных ведомств.

Что это значит с точки зрения закона? Называя вещи своими именами, это попытка узурпации суверенных прав граждан, описанных в конституции РФ. Экспертократия, через голову граждан и их представительных органов, в обход демократических институтов, пытается напрямую воздействовать на управленческий аппарат. Причём при изумительно вялой реакции на это парламентских партий и собственно парламента, что особенно удивляет.

Я хочу обратиться к экспертам и экспертным институтам. Если вы хотите менять именно политический курс, который был предложен населению и одобрен им на парламентских выборах в декабре 2007 года, тогда в конечном счёте только Дума — единственное место для политических дискуссий. Тогда убеждайте, господа эксперты, в своей правоте партию думского большинства, и добивайтесь коррекции политического курса через институты представительной демократии.

Ссылки на кризис в данном случае не работают. Во-первых, кризис не может и не должен быть универсальной индульгенцией. Во-вторых, кризис — время укреплять институты, а не разрушать их. Президент Медведев пошёл этим путём, когда в своём послании осеннем основную ставку сделал именно на укрепление политических институтов — президента, парламента и партий. Пытаясь сделать эти усилия некой несущественной подробностью на фоне собственных политических требований, экспертократия тем самым идёт не только против закона, но и против президента.