Новое

Селигерилья

Тут перед праздниками одна штука была. Некто жж-юзер plojhar, прочитав мои ответы на вопросы про кризис, разразился воплем:

А не вы ли, господа хорошие, соблазнили, вот именно, малых сих, чтобы сейчас со свойственным только вам снобизмом скомандовать: ша, быдло, в стойло!

После чего в комменты немедля прибежал проФФеСор Лейбов с какой-то китайской таксидермией; но в процессе хоть стало ясно, в чём ко мне, собственно, претензия у чехороссиянина plojhar-a:

…повара вдруг начинают воротить нос от того, что сами состряпали. (…) на одном селигере там несколько тысяч слушали, развесив уши.

ВоотЪ. Собственно, я тогда как раз подбивал для себя итоги года, и задумался — а в самом деле, не пора ли уже начать делать какие-то выводы из неслабого уже опыта работы с молодёжками? А тут ещё и Святенков со своей рецензией на ОО.

Тут вот в чём дело. Меня ведь многие в тусовке считали идиотом, что я отказался от столбления плывущей прямо в руки лёгкой роли «идеолога путинизма», хлебной и непыльной позиции в стройном ряду телеполитологов марковых, и предпочёл уходить в эту считающуюся второсортной «молодёжку». Даже жена, и та высказала мне эту претензию — мол, там ты только теряешь влияние, а этот бестолковый нашистский детсад никогда не скажет спасибо. Не говоря уже о вождях и разного рода «кураторах», которые, разумеется, смотрели на мою работу там по меньшей мере подозрительно. Но я продолжаю упорствовать в заблуждении. И думать, что вот это поколение детей 80-х, его способность состояться, удержать за собой то немногое, что осталось, в конечном счёте его судьба — в перспективе важнее, чем весь актуальный режим, сколько его ни есть. Не говоря уже о том, что в штатные идеологи режима и так очередь, как в мавзолей.

О Селигере-08 говорить пока не буду; там немножко особая история, и рановато пока о ней. Но вот тезисы лета 07-го уже пора бы и фиксировать для себя.

Что я говорил на селигере-07.

Идя в политику, первым делом обзаведись машинкой для закатывания губ. Если кто-то рассчитывает, что ему что-то дадут за красивые глаза (или публично выражаемую любовь к начальству), он может об этом забыть. Гамильтон: права не даются, права берутся. Те начальники, министры и губернаторы, кто говорят «мы вам страну передадим», обманываются, потому что они пришли на пустое место, оставшееся после крушения СССР, подобрали страну, лежавшую в руинах и не понимают, как трудно происходит наследование власти, которая чего-то стоит. Им кажется, что надо просто учить-хлопать по плечу мОлодёжь и готовить себе смену. «Поколение победителей» тоже так думало — и в качестве «смены» вырастило себе Горбачёва.

Ещё я говорил, что власть берётся командами. Командность, развитая способность взаимопонимания и делегирования — оказывается более ценной, чем индивидуальная компетентность. Пример — питерские; но и буш-сын-буша. Во власть приходят командами. Поэтому, как бы ни неприятно было учиться ходить строем, надо учиться ходить строем, держаться друг за друга и отрабатывать навыки командного взаимодействия.

Сила идеи «Наших» — в командности, которая основана на поколенческой общности. Это круче, чем землячества, диаспоры или профессиональные сообщества (силовики и т.п.) — сильнее, универсальнее и современнее. По сути, они и есть первое и в некотором смысле единственное постсоветское поколение в России. То есть свободное от любых (позитивных либо негативных) иллюзий по отношению к советскому опыту.

Плюс к тому, поколение «Наших», людей 80-х г.р. — это самое сильное и многочисленное из ныне живущих поколений: предыдущее меньше, те остальные, кто старше — жертвы двойной социализации (совки), тех, кто младше — меньше уже радикально. Следующее сколь-нибудь сильное поколение — это только поколение их детей, начиная с 2000-х г.р., которое начнёт входить в силу и вообще как-то проявляться не раньше 2020.

Единственной настоящей ценностью, которая у поколения сейчас осталась, является сама Россия. Как пространство (продолжающее оставаться единым) и как государство (т.е. «операционная система» контроля этого пространства). Никаких других ценностей после 91 не осталось. Но и эту потерять сегодня гораздо легче, чем удержать.

Россия важнее, чем демократия. Демократия, как механизм, как машина, возможна там и только там, где у участников есть ценностная общность, которая принципиально вне и превыше любых конфликтов власти-оппозиции. В Афинах — демократия вооружённых мужчин, готовых умереть за родину. Готов защищать родину с оружием в руках и умереть за неё — пускаем тебя в демократы; нет — пшелнах. А у нас даже налоги практически не платят, куда уж умирать? Поэтому, говорил я, если вас лечат, что демократия — это когда можно ругать власть по телевизору, то знайте: это разводка. Право ругать власть проистекает из способности самому в любой момент занять место того, кого ругаешь, и взять на себя всю связанную с этим местом ответственность. Во всех остальных случаях это или безобидная брехня и сотрясение воздуха, или злонамеренная вражеская пропаганда.

Ключевая слабость поколения — это слабость его вождей. Вожди, которые постарше — не знают, куда вести; их(нас) не учили никого никуда вести, их учили устраиваться и, устроившись, сидеть тихо. То есть поколение сегодня — чистая потенциальная энергия, без возможности превратить её в кинетическую. Их призвали, они откликнулись, молодые и искренние — а тут оказалось, что задачи для них нет. Не ставит задачи система. Более того: та система, которая их позвала, боится их и не любит: они и есть её собственная, «прирученная» оранжевая угроза. Поколение — волчонок, посаженный на цепь и приученный к миске, но всё равно растущий волком.

Слабость вождей — это слабость всех вождей: если кремлёвские вожди слабоваты, то оппозиционные — и подавно говно, а не вожди. Да вдобавок ещё трусливое и бездарное говно.

Оппозиция представляет угрозу лишь потому, что власть на самом-то деле слаба, а они — хуже и бездарней, чем власть; собственно, оппозиция вся состоит из списанных отбросов той же власти, все эти немцовы-касьяновы-илларионовы. Но именно эта их слабость, трусость и продажность и создаёт им стратегическое преимущество перед Кремлём. Потому что сдавать всегда легче, чем удерживать — и значит, они всегда предлагают более лёгкий путь.

Власть, составленная из травмированных перестройкой совков, труслива и воровата, но хоть как-то способна биться за суверенитет, хотя бы из жадности. Оппозиция (составленная из таких же совков, но ещё более ушибленных и нищих вдобавок) всё сдаст за две копейки и этикетку от швейцарской шоколадки. Поэтому надо защищать власть — а каспарышей, разумеется, необходимо насаживать на резиновый фаллос.

Единственной настоящей альтернативой мог стать Ходорковский в 2003-м, просто из-за того, что стоил чуть подороже двух копеек. Но он навсегда упустил свой шанс в тот момент, когда побежал в вашингтонский обком жаловаться на арест Лебедева — и стало неопровержимо ясно, что он тоже из тех, кто всё здесь сдаст. Именно поэтому тюрьма не сделала его национальным лидером, хоть бы и «скрытым» — он просто опальный боярин, которого, конечно, всем понемножку чуть-чуть жалко.

Собственно, в этом всём нет ни одного слова, под которым я бы не подписался и сегодня. Другое дело, что фиксация на политику как главным образом на политику уличного действия («массовых акций»), в конечном счёте, всё же оказалась ошибкой, и это надо успеть признать. Она дала возможность предъявить силу в повестке-04, но сделала нас практически безоружными перед вызовами-08. Правда, летом 2007-го это уже было вполне очевидно — но инерция системы, увы, работает даже до сейчас.

О Селигере-08 скажу ещё отдельно.

[fbcomments]

About Алексей Чадаев

Директор Института развития парламентаризма