Позвонил один знакомый, только что избравшийся в депутаты ставропольской краевой думы, и попросил расшифровать мой тезис из поста про Володина как «предводителя выборно-политического сословия».
А я как раз сидел и читал ленту комментариев к его выдвижению в спикеры. По очереди попались Ясин, Иноземцев, Алексеева, Кашин, Рашкин и фотоподборка из «Медузы». Ну, это не считая официоза и провластной когорты политологов. Интересно: люди, вообще ни в чем друг с другом не согласные, в данном случае выдали одинаковые оценки.
Опять-таки, другой коллега попросил меня прокомментировать высказывания штатных борцов с режимом по вопросу, оказавшиеся неожиданно комплиментарными.
Вот что я по этому поводу думаю.
Политическое сословие (В.Т.Третьяков использовал термин «политический класс», но мы с Кордонским его тут, пожалуй, поправим) у нас в последнее время находилось в положении довольно-таки грустном. Люди боролись друг с другом на выборах, митингах, страницах сайтов и соцсетей, яростно спорили и кидались друг в друга всякими резкими словами. Кто-то проигрывал, кто-то побеждал. Но лишь для того, чтобы к «победителям» – в ту же Госдуму – потом приходили «эффективные менеджеры» из правительства и госкорпораций, эдакие хозяева жизни с прыгающими в глазах нулями, и показывали пальцем, за что голосовать.
Проще и точнее всего это выразил в своем кредо один кашинский земляк, работавший в то время (2011) вице-губернатором нашего западного эксклава: «Думу выбирать можно, а власть – нет».
Нельзя сказать, чтобы это была какая-то новелла именно путинской России. Так повелось с ельцинских времен, с самой первой Думы образца 1993-1995 годов. Правда, тогдашняя Дума время от времени пыталась брыкаться, но ей и тогда достаточно бесцеремонно указывали её место.
Россия устроена по принципу матрешки, поэтому практически все региональные режимы достаточно быстро приняли на вооружение ту же самую методу обращения со своими парламентами. Депутаты ершились, но терпели: лучше так, чем стрельба из танков и распад страны – кровь 1993-го еще была свежей. Однако государственнический инстинкт и своеволие никем не избранных управленцев оказались близки до степени смешения, и люди не могли этого не видеть. Явка на парламентские выборы (особенно местные) медленно, но неуклонно стала падать: становилось ясно, что Дума перестала восприниматься как тот орган, где действительно что-то решают.
…Я познакомился с Вячеславом Володиным в январе 2000-го в Госдуме. Я тогда был помощником Немцова, только что ставшего вице-спикером от СПС, а Володин, в свою очередь, стал замглавы фракции ОВР. Он в то время занимался тем, что пытался выстроить межфракционные договоренности по поводу распределения комитетов и подкомитетов Думы – однако «Единство», КПРФ и ЛДПР с подачи Суркова распределили эти позиции «на троих», оставив остальные фракции за бортом думских постов. Интересно, что сейчас, спустя 16 лет, ведомая Володиным «Единая Россия» практически сразу же заявила, что не намерена монополизировать комитеты – важнее вовлечь в законодательную работу все партии, чем подменять Думу собой. В этом Володин радикально отличается от Суркова: он не делит (и никогда не делил) партии и депутатов на своих и чужих, на первый и второй сорт.
Тут дело в том, что и 1999-м, и в 2003-м он избирался в Думу как одномандатник по Саратову. Мажоритарное голосование – это всегда голосование за человека, а не за партийный бренд, то есть до некоторой степени «по ту сторону» идеологических предпочтений. Сейчас, в 2016-м, я был опять-таки в Саратове и наблюдал вблизи его избирательную кампанию. Несмотря на то, что он шел как списочник, кампания была классически одномандатной – встречи во дворах, уличные мероприятия, локальные темы благоустройства, качества дорог, услуг ЖКХ, ремонта домов и т.д. Характерен эпизод на одной из встреч: избиратель, задающий вопрос, как само собой разумеющееся говорит «…и мы обращались к депутату Володину», и ведущий его поправляет – да нет, Вячеслав Викторович уже давно в Кремле работает. А тот спорит: не знаю, мы за него с 1999-го четыре раза голосовали как за нашего депутата.
Общение с людьми на таких встречах – дело непростое. Весь накопленный негатив, все жалобы на тяготы провинциальной жизни вываливаются на кандидата, который для них олицетворяет всю власть, вместе взятую. Как-то специально модерировать это невозможно – на встречи приходят в первую очередь те, у кого есть вопросы или претензии, и они высказывают их без оглядки на собеседника. И, конечно, депутат всегда чувствует голоса этих людей за спиной, работая в Думе; ощущает шестым чувством, что он – это они.
Характерно, что одной из первых инициатив Володина в роли кремлевского куратора внутренней политики стало возвращение одномандатных выборов, отмененных перед кампанией 2007 года. Здесь он, безусловно, опирался на свой собственный депутатский опыт: Дума без одномандатников оказалась как бы повисшей в воздухе, лишенной опоры на местах. Убирали их в целях повышения управляемости, и с этим все последние годы обстояло блестяще – но управляемость точно не есть главный критерий качества работы парламента.
Фиксируемое социологами падение доверия к авторитету Госдумы и интереса к ее работе оказалось довольно болезненной проблемой не только для депутатов из думских партий. Вся электоральная политика погрузилась в кризис, и в этом смысле единороссы, «системные» оппозиционеры и «несистемная» улица оказались в одной лодке. И, как доказал еще Карл Шмитт, там, где меньше политики, всегда становится больше полиции.
Сегодня ясно, что у «Болотной» и «Поклонной», при всем их антагонизме, все же была одна общая задача: возврат доверия и интереса людей к политике, выборам, демократическим процедурам и институтам. Сделать это оказалось возможно только через постепенное улучшение самих этих процедур и институтов. Новое руководство Центризбиркома действительно проделало огромную работу в этом направлении, но она, по большому счету, еще только начата.
Виртуозный политик и аксакал Госдумы Владимир Жириновский не случайно на сегодняшней встрече с президентом по поводу кандидатуры Володина в спикеры сказал: для него и его партии важно, что главой парламента становится человек, который многие годы проработал в нем депутатом. Тем самым он, пусть в очень мягкой форме, напомнил, что Грызлов был депутатом всего год, а Нарышкин пересаживался в кресло спикера вообще без депутатского опыта за плечами – и ему, между прочим, это было не по душе. С Володиным иначе – для лидера ЛДПР он свой. Как и для того дядечки с окраины Саратова, который четыре раза за него голосовал.
В этом смысле я не вижу никакой особенной неожиданности в том, что такое количество деятелей либеральной, а равно и народно-патриотической оппозиции внезапно рассыпались Володину в комплиментах. У них будет еще время и возможность для критики в его адрес – в политическом, электоральном пространстве. Но сейчас вопрос стоит о сохранении и расширении самого этого пространства. Это абсолютно «надпартийная» задача, и «Володин» – своего рода пароль для ее манифестирования.
Не бюрократ, не «менеджер», не «решала». Депутат.