Механика возникновения парламентов в Европе — попытки королей балансировать конфликт между вождями светской/духовной аристократии и лидерами «третьего сословия», городской ремесленно-купеческой господы, «пополо грассо» (буквально «жирный народ»).
Исторически этому предшествовал довольно долгий процесс роста городов — по сути, их возникновения в современном смысле слова (античные города и мусульманские медины — это нечто другое). Средневековый город возник как система коллективной безопасности для торгово-ремесленных людей, альтернативная стандартной на тот момент феодальной «крыше». По сути, тот же «замок», но только не для одной аристократической семьи, а для нескольких сотен семей победнее и помирнее, объединившихся в особым образом устроенное сообщество. В таких сообществах механизмы самоуправления представительского типа были естественным и с самого начала дееспособным механизмом, привычным и понятным.
С феодалами в это время происходило то, что марксистские историки назвали «усиление феодальной раздробленности». В моем языке описания — вчерашние бандиты, захватившие территории и установившие на них свой силовой контроль в период «варварских королевств», переместили свою вооруженную агрессию во внешний контур — от «крестовых походов» до походов Святослава Киевского и его сына. Тем временем по мере смены поколений (а феодалы были еще и плодовиты) земли дробились на все более мелкие «уделы», возникала вассальная иерархия. Соответственно, по мере уменьшения контролируемых каждой конкретной семьей территорий усиливалась на них ограбиловка, приобретая регулярный и все более жесткий характер.
Сопротивление было поначалу слабым, поскольку тогдашний уровень развития военного дела превращал феодальную дружину (читай — братву, в русских летописях буквально «братию») в своего рода ultimate power. Но дело было не только в силовом превосходстве дружин, но и в силовых опорных пунктах контроля территории — замках, крепостях, «гардах». Проще говоря, братва проехалась в броне и с оружием по деревням, отняла у сиволапых все, что было ценного, и ускакала за стену, где ее вообще никак не достанешь.
Решением для торгово-мастерового сословия стало строительство укрепленных городов, где они оказывались недосягаемы для какой-либо братвы, учитывая крайне низкий тогдашний уровень развития осадного дела. Город — в первую очередь стены. Там, внутри стен, могли развиваться ремёсла, работать торговые площадки (даже очень крупные — Брюгге, Венеция или Новгород это скорее «биржа» с тогдашними коммодитис и фьючерсными сделками, чем собственно торг) и появляться кредит («банк» это буквально «лавка»).
Соответственно, спустя какое-то время «лучшие люди» таких коммун сравнялись, а во многом и превзошли по материальному достатку и возможностям военную аристократию. Но за пределами своих стен они оставались такими же «простолюдинами», с которыми «рыцари с большой дороги» могли делать все, что им заблагорассудится. Напоминаю: в феодальном мире основной источник статусов — это война или военная служба. Соответственно, у «пополо грассо» возникла насущная потребность конвертировать свои материальные активы в статусы, позволяющие на равных говорить с аристократами.
И в этом их союзниками стали суверены — как светские (короли, императоры), так и духовные (Святой Престол, а у нас — митрополиты). Власть их на тот момент была максимально слабой, скорее номинальной в силу огромной зависимости от тех или иных групп братвы, на которые они опирались. Магна Чарта (Великая Хартия Вольностей) — своего рода фиксация «нижнего предела» этого бессилия, учитывая в т.ч.и обстоятельства ее подписания.
Суверены (у которых был статус, но не было своих ресурсов) и «пополо грассо» (у которых были ресурсы, но был дефицит статуса) оказались нужны друг другу и вместе начали потихоньку отжимать у братвы ее пресловутые «вольности». Инструментом такого отжима и послужили новые институты — Генеральные Штаты, кортесы, парламенты, тинги, ландтаги, соборы. На протяжении нескольких веков они усиливали суверенов в их борьбе за «обуздание» братвы, закончившейся централизацией и формированием абсолютизма. Но в результате окрепшие государи перестали нуждаться в их помощи — и их роль начала падать. А главное — появились пушки и огнестрельное оружие, в результате чего и «замки», и «города» утратили свою базовую силовую функцию.