Алексей Чадаев Наблюдения, замечания и предложения
В планировании кампаний — хоть маркетинговых, хоть военных, хоть медийных, хоть избирательных — крайне важен принцип распределения времени. В реальной жизни мы квантуем время на единицы измерения — дни-часы-минуты; в кампаниях базовой единицей оказываются ходы, которые теоретически возможно успеть сделать в отведённый тебе период времени.
Скажем, на выборах в активной фазе агитационной кампании три волны АПМ — это обычно максимум; четыре уже успеть трудно. Поэтому чаще всего первую волну делают позиционирующей (главное — узнаваемость кандидата), вторую — программной (главное — привлечь максимум лояльной аудитории) и третью — мобилизационной (главное — привести людей на участки).
Такое же ограничение есть по числу встреч, мероприятий, медиавыходов и т.д. — их теоретически возможно успеть сделать не более определенного количества. И в этом смысле каждый делаемый ход — не только приобретение, но и утрата: потеря нереализованной альтернативы. Например, поехал в один район — значит, не поехал в другой, куда до конца кампании теперь уже точно не успеешь. Сделал эфир про дороги — значит, не сделал эфир про пенсии (и уже некогда) — получилось, что приобрёл автомобилистов, но потерял пенсионеров.
В го существует идея условного игрового времени — скажем, есть «быстрые» и «медленные» ходы. Но слишком быстрое развитие — тоже риск: есть шанс не оправдать слишком большие претензии, наплодив множество слабых и плохо связанных друг с другом групп в разных концах доски. И противник легко сыграет на разрезание, изолировав и уничтожив группы поодиночке.
В любом политическом цикле — например, в работе одного созыва Госдумы — также есть условное время. Пять лет работы, десять сессий — две из которых у текущего, седьмого созыва уже фактически позади. Осталось восемь. Одна сессия — это примерно 300-400 рассмотренных и принятых/отклонённых законов. Два пленарных дня в неделю — шесть в месяц (за вычетом региональной недели) — за шесть месяцев работы это всего лишь 36 пленарных дней, по 10 законов в день. При этом в портфеле ГД все еще более 1000 законопроектов, оставшихся в наследство от предыдущих созывов, и только на них одних, получается (если не ускорять процедуры) нужно более полутора лет работы.
Планировать работу Думы на ближайшие 4 года — значит вычленять приоритеты по темам; то есть какими-то вопросами заниматься предметно, а какие-то откладывать до решения следующими созывами, после 2021 года. Чем руководствоваться? Теоретически, есть программа партии думского большинства, с которой она шла на выборы в 2016 — раз. Есть ежегодные послания Президента ФС, которые всякий раз корректируют набор приоритетов — два. Но по факту основным и самым трудоемким в работе ГД оказывается поток законопроектов, который идет из правительства, и регулирует текущую жизнь ключевых отраслей экономики.
Вот, например, завтра в Думе будут слушания об основах бюджетной политики — первая прикидка к бюджету страны на выборный 2018 год, начало длинного и очень трудоемкого процесса согласования и принятия бюджета, который закончится, наверное, в ноябре.
Президентские и правительственные законопроекты — традиционно в приоритете по прохождению процедур. Другие субъекты законодательной инициативы — сами депутаты, члены СФ, регионы и т.д. — загружают «мощности» думского «процессора» лишь в свободное от этих задач время. А его опять-таки немного. Причем и тут есть своя иерархия: у депутатских и сенаторских ЗП есть определенный приоритет перед региональными, которые чаще всего или маринуются в комитетах, или идут на отклонение (есть надежда, что эту ситуацию изменит работа Совета Законодателей).
Вот теперь смотрите.
Любая программа, стратегия развития и т.п., провозглашаемая любым из кандидатов в президенты РФ — это так или иначе масштабный вал изменений в законодательстве. Предположим на секундочку: случилось удивительное, к власти пришёл какой-нибудь Навальный и принялся на месте нынешней ужасной ваять прекрасную Россию будущего. Он, как и обещал, распустил нынешнюю Думу, провёл т.н.»честные выборы» (поди еще разбери, как, учитывая, что люди с деньгами и люди на должностях те же, что и в 2016, и повадки у них те же), и вот не прошло и года, как в парламент пришли «здоровые силы» (опять же непонятно из кого состоящие и в чем разбирающиеся). Дальше у них есть впереди те же пять лет и те же 36 пленарных дней в сессию. Ну ок, 48 — предположим, у «здоровых сил» способностей к наведению трудовой дисциплины среди депутатов в полтора раза больше, чем у Володина (хехе) и они способны всем новым парламентом пахать вообще круглосуточно без сна и перерыва на обед.
И вот перед ними поле законотворческой работы. Налоговое законодательство, трудовое, пенсионное, экологическое, имущественное, военное и т.д. и т.п. Окей, предположим, они в духе своей борьбы выбрали для начала приоритетом законодательство антикоррупционное: декларации, прозрачность, контроль доходов-расходов, всякое такое. Примерно год есть на то, чтобы законы написать, согласовать с профильными ведомствами (в которых, опять-таки, после смены власти на ключевых должностях сидят тоже представители «здоровых сил», пришедшие на новенького и ни в чем еще не разобравшиеся). Еще с полгода на то, чтобы они вступили в силу — подзаконные акты, нормативка, то-се.
Посчитали? Героические победители режима у власти уже два с половиной года, а лишь в одной, причем самой приоритетной для них сфере, только-только начались какие-то сущностные изменения на уровне правил работы системы. А эффект они дадут хорошо если еще через год-полтора, и как раз подойдут сроки уже к новой выборной кампании — на сей раз сразу и президентской, и думской (если, положим, Думу распустили в 2018).
И поскольку в стране теперь Свобода, а не Диктатура, СМИ — конкурентны, многопартийность — реальная, админресурс — минимален… то все те, кто потерял работу, доходы, оказался ущемлён в чем-либо — побежали в оппозицию уже новому режиму. А тому и предьявить-то еще нечего — даже в приоритетных сферах изменения только начались, а остальные толком-то и не трогали — все как было при батюшке Путине, так и работает. Ну и легко заметить, что все самые энергичные и грамотные люди из кадровой обоймы Здоровых Сил при этом все эти годы были не на политработе, а на госуправлении — разгребали и разбирались с наследием. И контакт с революционными массами и активом за эти годы давно уже потеряли.
То есть выборы эти они с гарантией проиграют. Так и не успев реализовать почти ничего из того, что обещали в 2018-м.
А дальше — на колу мочало, начинай сначала. Коалиция реваншистов приходит к власти, год-полтора тратит на освоение рычагов управления….
Собственно, именно поэтому как только я слышу очередные обещания «все распустить и сделать по-новой», понимаю, что имею дело с клиническим инфантилизмом. Не хочу эту маму, буду жить вон с той тетей.
А на подпевках — хор отставных циников: да, блин, понимаем мы, что все это дешевая пропаганда — но ведь она же работает, видите: молодежь на улицы «кря-кря» выходит делать, того и гляди режим падет… Значит, надо поддерживать, раз «это работает».
Отставные циники — еще большие дураки, чем само орущее капризное дитятко. Потому что рукописи не горят, и все, что когда-либо кто-либо сказал или пообещал, будет зафиксировано, запомнено и применено в нужное время в нужном месте. И уже не отмажешься, что это все было «просто так для пиара».
