Алексей Чадаев Наблюдения, замечания и предложения
В теме соперничества брони и снаряда есть важный экономический аспект. Ударное — наступательное — оружие, как правило, сильно дешевле. Арбалет гарантированно дешевле рыцарских доспехов; пушки — крепостных стен, фаустпатрон — танка. Весьма болезненно эта закономерность ударила по СССР во время афганской войны, когда выяснилось, что недорогой, компактный и мобильный ПЗРК «Стингер» способен уничтожать машины, стоящие в десятки, а то и сотни раз больше него.
Соответственно, у тех, кто экономически слабее и не может позволить себе сопоставимых военных расходов в гонке вооружений, поневоле остаётся только одна возможность: сдвигать баланс расходов на ударные и оборонные системы в сторону именно ударных. Но, разумеется, в этом случае довольно трудно бывает доказать, что единственной твоей политической целью является защита своей территории, и что ты ни на кого не собираешься нападать.
В этом проблема и у Путина сейчас. Американская ПРО — это все же в первую очередь оборонительная система, «щит». Однако для нас ее развертывание означает, что оказывается под угрозой основной принцип мировой безопасности, 70 лет оберегавший мир от крупных военных конфликтов: принцип гарантированного взаимного уничтожения. Там идея была простая: какая бы из сторон ни нанесла первой ядерный удар, у второй в любом случае останется после него достаточно возможностей нанести в ответ неприемлемый ущерб агрессору.
ПРО — это система перехвата любых существующих средств доставки ядерного боезаряда на территорию США. И, надо сказать, когда американцы говорят нам: «она не направлена против вас» — это не то чтобы такое уж стопроцентное враньё. Просто средства доставки — в первую очередь ракетные — дешевеют, технологии постепенно расползаются по миру и уже сегодня даже маленькая и нищая Северная Корея вполне в состоянии сделать десяток-другой ракет-носителей, способных — по крайней мере в теории — долететь до Калифорнии.
Однако именно для России, тем не менее, развертывание ПРО означает, что в случае первого удара по нам (не обязательно даже ядерного) наш ответ может не сработать: все, что летит в их сторону, будет перехвачено. И, увы, создать аналогичную систему для себя мы тоже не можем — ни по деньгам, ни по географии.
А значит, остаётся только один путь: наращивать ударный потенциал и создавать технологии именно для атакующего оружия нового поколения. Способного преодолеть ПРО — а значит, сохранить паритет.
Увы, политически для нас это означает в том числе и очередной удар по репутации, укрепление в головах у западных обывателей, экспертов и политиков тезиса «Россия — угроза миру». Это неприятно, создаёт нам множество новых проблем, но главное — требует резкой активизации усилий нашей дипломатии по разъяснению нашей позиции и формированию круга наших сторонников или хотя бы способных слышать наши аргументы во внешнем мире.
И вот здесь, я боюсь, мы, скорее всего, «пропустим ход». По крайней мере, до сих пор «снаружи» наша система делала ставку скорее на пропагандистов, чем на коммуникаторов. Условно говоря, скорее на «Рашу тудей» и «Марию Захарову», чем на диалоговые форматы и экспертную работу — то, чем пытались заниматься с нашей стороны Караганов, Лукьянов, Никонов, Мигранян и другие, но в общем-то в полуволонтерском режиме. Я не спорю, агитпроп как таковой тоже дело по-своему полезное (вспомним, какую роль играли «голоса» в СССР в эпоху «холодной войны»), но им одним задачу не решишь, да и мир с тех пор изрядно изменился.
Опять-таки. Путинская установка в Послании, которой он закончил демонстрацию роликов про оружие — «давайте садиться и договариваться». В современном мире «садиться и договариваться» — это не только про «встречи на высшем уровне», их одних недостаточно. Необходима также всех видов «парламентская дипломатия», «народная дипломатия», «экспертная дипломатия», «торговая дипломатия» и т.д. — с нашей стороны должно быть предъявлено достаточное количество разноформатных и разнопрофильных каналов диалога. А это та сфера, которой у нас традиционно пренебрегали.
Что уже не раз приводило к потерям, включая крупные — например, именно так мы уже в постсоветский период «потеряли Украину». На «высшем уровне» общение возможно даже сейчас — Порошенко в принципе вполне понятный и в чем-то даже комфортный коммуникатор; но вот на всех остальных диалог закончился (если вообще начинался) задолго не то что до Крыма — до «первого майдана»; и сейчас там, в российской картине мира, живут исключительно лишь «люди с песьими головами».
Однако, глядя трезво в лицо реальности, с точки зрения значительной части остального мира (а не одной только Украины) пока что людьми с песьими головами выглядим скорее мы. В том числе и потому, что предъявляем оружие, способное их уничтожить, и не способны при этом по-человечески объяснить, чего мы на самом деле этой демонстрацией добиваемся.
Чтоб было понятно: 18 марта 2018 года я буду голосовать за Путина. То есть все сказанное абзацами выше сказано не затем, чтобы обругать «режим». А затем, чтобы указать на проблему и предложить направление работы.
