Алексей Чадаев Наблюдения, замечания и предложения
Дату, когда мы познакомились лично, оказалось возможно установить точно: это 29 июня 2004 года, первый день форума «Стратегии регионального развития», состоявшегося в Кирове под руководством ныне покойного В.Л.Глазычева. К тому времени Шевченко уже был для меня личностью легендарной. Я был постоянным читателем «НГ-религий», которые он возглавлял во второй половине девяностых, следил за его судьбой, когда он попадал в плен к талибам и ездил брать интервью у Басаева.
День знакомства я запомнил очень хорошо: мы небольшой компанией участников и участниц форума бродили по улицам Кирова, и Макс, желая произвести впечатление на одну из разделивших с нами компанию журналисток, зарядил примерно часовой спич, в котором присутствовали календарь майя, дзенские коаны, человеческие жертвоприношения в Африке, божества Сантерии, обряды вуду, цитаты Конфуция и воспроизводимые на память куски из «манифеста коммунистической партии» Маркса — а пафос спича сводился к тому, что вот, неплохо бы вечерком еще чаю попить. Я впервые в жизни видел, чтобы стандартная операция «подкат» производилась с применением столь богатого и разнообразного культурологического инструментария. И раньше-то уважал этого человека, а тут вообще проникся.
Буквально месяца не прошло, как я — стечение обстоятельств — оказался у Макса заместителем в Русском Журнале, где он тогда возглавлял отдел политики. Это был единственный случай, когда мы работали вместе. Недолго: уже в конце августа-2004 он уехал на Украину работать на выборах, а я «унаследовал» РЖ-политику, которой рулил, с небольшим перерывом по фамилии «Кашин», аж до 2008 года.
С Максимом мы с тех пор пересекаемся постоянно, никогда надолго не теряя друг друга из виду. Относились друг к другу очень по-разному, один раз чуть не подрались, и где — на сурковском форуме «Стратегия-2020»! Но, в общем, помогали друг другу, и я могу сказать ответственно: Максим — настоящий друг, и как человек он гораздо лучше, чем его своеобычный публичный образ.
Об этом хочется написать отдельно. Его у нас честят чуть ли не «православным ваххабитом», имея в виду его публичную и правозащитную активность в мусульманских регионах страны. Я к этому отношусь совсем иначе, чем большинство политтусовки. Почему-то среди всего нашего многообразного и пестрого «экспертного сообщества», кроме Шевченко, нет почти никого, кто бы хоть как-то участвовал в политической, интеллектуальной и культурной жизни российских мусульман. Кого бы там знали и слышали, кто обладал бы именем и авторитетом в этой очень важной среде. По сути, Максим в волонтерском режиме и в одиночку много лет тащит важнейшую государственную задачу, которую наша недоразвитая государственная мысль даже не в состоянии осознать как таковую. Мы стоим в позе страуса, оживляясь ненадолго лишь тогда, когда где-нибудь что-нибудь в очередной раз взорвется; а вот Макс — нет. Он один — как половина Госкомнаца, который он намного превосходит по уровню экспертизы, влет понимая суть конфликтов между суфиями и салафитами, игры кланов и спецслужб, межэтнические разборки и неуклюжие пиар-акции местных князьков. И — всегда защищает тех, кого у нас защитить больше некому. Лично я эту его деятельность считаю настоящим подвигом. Достойным госнаград, не меньше.
Что касается его политической активности последнего года — поход в доверенные лица к Грудинину, попытку выдвинуться на выборах в Москве и недавний демарш в СПЧ — здесь у меня тоже отношение особое. Наша публичная политика настолько оскудела на живую речь, застряла и окостенела в десятилетиями воспроизводимых шаблонах («либералы»-«патриоты»-«режим»), что любая попытка ее «размочить» — конечно же, благо. Макс — яркий оратор и по-настоящему безбашенный человек. Это, повторяю, плюс. Всячески желаю ему удачи, хотя, увы, такое ощущение, что количество врагов он себе еще увеличил, как будто и без того их было мало.
Мы с Шевченко — еще и своего рода «товарищи по несчастью»: в марте 2011 года оба выступили против официальной позиции тогдашнего Кремля по Ливии и оба за это пострадали. Меня тогда выкинули из ЦИКа ЕР, а его — из федерального эфира, закрыв все его передачи. Кто еще тогда осмелился открыто противоречить «генеральной линии»? Затулин в Госдуме и наш посол в Триполи. И еще… премьер-министр Путин.
Предложил — Zurab Kazanoko
