Strategic Game

Следующий блок тезисов к лекциям на Острове 10-21.

1. Запрос на стратегию – всегда следствие осознания невозможности достижения желаемых целей существующими ресурсами и при существующем порядке их использования.
2. Отсюда – принципиальное свойство стратегической цели: это такая цель, достижение которой при естественном ходе вещей невозможно.
3. Какой бы ни была стратегия, у неё всегда есть задача – слом существующего инерционного сценария.
4. Будучи в позиции («на доске»), ты ограничен вариантами действий только в пространстве возможного. Для доступа к пространству невозможного необходим выход в метапозицию («за доской»). 
5. Пространство работы стратега – «внешний контур». У Т.Шеллинга: если прав Клаузевиц, что война есть продолжение политики другими средствами, то военная стратегия как наука должна содержать большой раздел о взаимосвязях политических целей с военными. То же верно и по поводу государственных, управленческих, корпоративных, предпринимательских стратегий: КАЖДАЯ из них должна иметь интерфейс для взаимодействия с политической реальностью. (Политическая реальность понимается как та реальность, в которой происходит выработка, обсуждение, согласование и коррекция ценностей и целей в масштабах всего общества).
6. Стратегии, не имеющие политического интерфейса, даже в случае успешной реализации приводят к неожиданным и непредсказуемым последствиям. Вместо достижения целей достигается некий «результат», который чаще всего просто не успевает быть осмыслен, поскольку изменяет реальность таким образом, что стратег сам превращается из субъекта в объект неуправляемой трансформации. 
7. Политический интерфейс стратегии – это система соответствий между ценностями, целями, задачами, методами и ресурсами. При этом каждый из пунктов цепочки оказывается рамочным для следующего: соответствуют ли цели ценностям, задачи – целям, методы – задачам, а ресурсы – методам. Разрыв в любом из звеньев обессмысливает стратегию целиком. Однако у ценностей – «сквозная» рамочность: скажем, если методы противоречат ценностям или задействованные ресурсы являются неприемлемыми с ценностной точки зрения, это также создаёт критические риски для стратегии. 
8. Суммируем. Запрос на стратегию – результат появления целей, достижение которых невозможно при «естественном» ходе событий. А значит – результат разрыва между ценностями и имеющейся реальностью, который осознан как критически значимый. Стратег заполняет этот разрыв, структурируя пустоту в нем и создавая необходимую прочность посредством этой структуры. Непосредственно в ходе реализации стратегии эта структура проходит испытание: либо победа, либо «мир оказывается прочней». 
9. Самый парадоксальный вывод из сказанного: на определенном уровне стратегирования никакого «врага» не существует. Он просто часть ландшафта в пространстве стратегии, такая же, как горы, реки и населенные пункты. Точно так же, как и они, подлежащая осмыслению, деконструкции, включению в свою стратегическую схему в качестве одного из составных элементов или факторов. Если выражаться жёстче, «враг» должен быть переописан как «цель», или даже «мишень», «добыча». 

Изначальное значение английского слова game – «дичь» (в охотничьем смысле) или «приз». Понятно, что «дичь» может быть сильнее, быстрее, опаснее охотника; но на распределение ролей это уже никак не влияет. Убить мамонта (а не зайца) – вот, пожалуй, одна из первых типично «стратегических» задач, встававших перед человеком в его истории. И, по большому счёту, с тех пор мало что изменилось.