К предыдущему.

Я не случайно озаглавил эту заметку «О скудости и богатстве». Так называлась книга Ивана Посошкова, русского предпринимателя, изобретателя и мыслителя, написанная в 1724 году для одного-единственного читателя: Петра I. Будучи самоучкой из крестьян, Посошков написал текст вполне на уровне Смита или Рикардо — задолго до оных; будучи богатым, успешным и пожилым человеком, он умер в пытошной в Петропавловке за эти свои писания.

А все потому, что он был русским, и, как многие русские, не смог в конце концов ограничиться приумножением своего личного богатства, а замахнулся на посильную помощь государю в поднятии с колен отечества. Ну а в этих случаях — особенно если попытка получается достаточно весомой и качественной — у нас сразу берут за жабры и принимаются выбивать дурь из слишком много возомнившего о себе холопа. Прадед Льва Николаевича Толстого, глава Тайного приказа, лично с помощью батогов и дыбы объяснял семидесятилетнему Посошкову, в чем именно он был неправ.

В принципе, не было, нет и не будет более рискованного предприятия, чем писать царю челобитные об устроении порядков в отечестве. Прыгать с вышки в вольер с крокодилами — и то, наверное, менее опасно. Но тем не менее из века в век наши люди, как мотыльки на огонь, летят на эту перманентно возобновляемую нашим культурным кодом мотивацию.

Есть, однако, волшебная технология, позволяющая снизить эти риски почти до минимума. Для этого надо сделать простую вещь: либо самому переписаться в немцы, либо сделать так, что каждое твоё слово будет восприниматься не как самопальные холопьи бредни, а как великая премудрость, исходящая непосредственно из единственного источника великой премудрости — с благословенного Запада.

Тогда ты не Посошков. Тогда ты, например, Кудрин. И все у тебя хорошо.