Алексей Чадаев Наблюдения, замечания и предложения
Прилепин ничего нового не сказал — озвучил то, что говорили нацболы еще лет десять-двенадцать назад. Не очень умно, но Прилепин всегда был не из умных, а из красивых. По мне, популярная в административных кругах телега про то, что вот-де, «наших» готовили противостоять майдану, а случился майдан (болотная), а их и нет — очень поверхностна. Хотя бы уже потому, что на болотной было огромное количество бывших нашистов — правда, совсем не с той стороны, где ожидалось.
«Кремлевские молодежки» были очень опасным проектом, и эту опасность инстинктивно чуяла номенклатура — нигде так не презирали «Наших», как в АП (даже в сурковской её части, не говоря уж о тимаковской и прочих), так и в ЕР и правительстве. В них видели потенциальных хунвейбинов, которые не сегодня-завтра начнут клеить дацзыбао на спины чиновникам и выбрасывать их из окон их же квартир, действуя именем Председателя. В этом товарищи аппаратчики, конечно, перебдели — большинство «комиссаров» строили личные стратегии скорее по модели «тихо встроиться куда-нибудь», чем становиться робеспьерами и теруанями «культурной революции». Ну и встроились же в итоге, кто как смог.
Опасность была в том, что молодая поколенческая энергия, будучи мобилизована и инфицирована политикой, а значит — борьбой, амбициями, властью — не получала никакого выхода, и не могла его получить. Тактический успех — перехват у оппозиции массовой политической улицы в середине нулевых — обернулся стратегической проблемой: куда их потом девать, таких красивых. Решения были точечными — кого-то в депутаты, кого-то в ОП, кого-то в мелкие чиновники, но на каждого приходилось по сотне людей, не получивших ничего и вынужденных возвращаться обратно на «гражданку», догоняя менее доверчивых сверстников, которых движуха не зацепила. Эта волна разочарования периодически хлещет афтершоками до сих пор, хотя с годами всё слабее.
При всей рисковости этой затеи, я всегда был её активным сторонником, хотя, по извечной своей карме, весьма неудобным. Мой первый серьезный конфликт с Сурковым в 2007 случился как раз по теме «Наших», когда я пришел с идеей начать заворачивать их актив из политики в предпринимательство. Моя логика тогда была такая: мы их позвали, они машут флагами, получают за это три копейки, рано или поздно эти три копейки тоже кончатся — что мы с ними будем делать? Я говорил: надо давать удочку, а не рыбу. Идея встретила жесткое сопротивление: как только они научатся сами зарабатывать на жизнь, мы потеряем контроль! Я говорил, что потеряем рано или поздно в любом случае, ибо людям вообще свойственно взрослеть, но в этом конкретном они нам будут по крайней мере благодарны. «Философ опустился до грубой материи» — колесниковская колонка про Селигер-2008 сохранила сурковское «фи» в мой адрес по этому поводу.
Именно отсутствие внятной идеи следующего шага, а вовсе не сворачивание финансирования или смена кремлевских кураторов стало основным фактором обнуления молодежек. И поскольку своей программы «вверх в горы, вниз в долины» (с помощью которой Мао в начале 70-х превратил вчерашних хунвейбинов в то, чем они стали в итоге — капитанами нового китайского бизнеса уже при Дэне и последователях) у нас так и не родилось, мягкая володинская утилизация стала едва ли не наилучшим выходом из сложившегося неудобного расклада. Это история грустная, но не трагическая по крайней мере.
Ну а для меня лично она стала поворотным пунктом в понимании того, что такое Сурков. В том смысле, что яркая, конечно, птица, но не орёл.
Наверное, это тоже было взрослением.
P.S. Вот как я осмыслял «сворачивание молодежек» в январе-2009, за два с половиной года до Болотной: https://chadayev.ru/…/20…/01/13/seligerilya-2-pro-seliger-08/
