Алексей Чадаев Наблюдения, замечания и предложения
Прочитал сегодня пост Ивана Бегтина, которого искренне поздравляю с днём рождения.
Про мир-а-не-войну. Про людей-а-не-«давно-мертвые-идеологии».
Так совпало, что буквально на соседней закладке в браузере у меня в этот момент была запрещённая совцензурой детская сказка Чуковского «Одолеем Бармалея». Написана весной 1942 года, поэтому там, понятное дело —
Мчатся танки, танки, танки
А за ними на волках
Лютые орангутанги
С миномётами в руках.
И кидаются в атаки
За макаками макаки,
И палят из облаков
Тысячи штурмовиков.
В сорок втором и сорок третьем она принималась на ура, печаталась в «Пионерской правде» и выходила отдельной брошюрой, но уже в конце 43-го Сталин лично запретил ее переиздание, а в марте 44-го в «Правде» основной вышла установочная статья одного из монстров советской марксистской философии (!) П.Ф.Юдина «Пошлая и вредная стряпня К.Чуковского».
Статью я тоже нашёл и прочел. Идеолог Юдин говорит там следующее: «К.Чуковский перенёс в мир зверей социальные явления, наделив зверей политическими идеями «свободы» и «рабства», разделил их на кровопийцев, тунеядцев и мирных тружеников. Понятно, что ничего, кроме пошлости и чепухи, у Чуковского из этой затеи не могло получиться, причем чепуха эта получилась политически вредная». И вот, в частности, почему вредная: «Для изображения врага подобий среди зверей найдется сколько угодно. В образе каких же зверей представить мирную страну, на которую нападают? Все «агрессивные» персонажи из Айболитии исключаются. Львы — во всяком случае («кровожадные звери»). Орлов в свою Айболитию Чуковский включает — хотя они и хищники, но без них уж очень убогая и беспомощная страна получилась бы. А в остальном население Айболитии — это зайчата, ежата, лягушата, верблюды, воробьи, олени, светлячки и т.д.»
Ну и реалии четвёртого года идущей войны: «Наши дети знают, что такое самолёт, что такое танк. И убедить ребёнка, что добрый и храбрый воробей сбил настоящий бомбардировщик — невозможно. Это даже не смешно, это противоречит и детскому представлению о внешнем мире. По заданию автора требовалось — через образы «детского зверинца» — представить «гуманизм», «мужество», «силу». «Гуманизм», как видим, получается очень уж жалобный и жалкий, а с «силой» выходит совершенное неприличие: она представлена… воробьём». И, в результате, припечатывает Юдин — «совершенно ложный тон — нет того ощущения силы, которое можно и должно было дать и в детской сказке».
Я вот думаю. Советская пропаганда как раз в тот момент — весной 44-го, когда войска переходили довоенную госграницу в обратном направлении — совершала разворот: от эренбурговского «убей немца» к сталинскому «гитлеры приходят и уходят, а великий немецкий народ остаётся». И то и то — идеологии, причём «давно мертвые» (по Бегтину): первая, образца 42-го — яростного защитника родной земли, на которую напали и которую надо отстоять любой ценой, вторая, образца 44-го — сильного, но милосердного победителя.
Ну и вот: звериная жестокость слабого, весьма уместная двумя годами ранее, оказалась неправильной в момент, когда стало более-менее ясно, за кем сила и чья будет победа.
Так вот, возвращаясь к Бегтину. Мало кто понимает, что «открытые данные» — это тоже идеология. «Люди важнее идеологий» — это тоже идеология, причём подчас достаточно догматическая и категоричная. Хакер, взломавший правительственный сайт и поведавший людям правду о темных делах сильных мира сего — это как тот воробей у Чуковского, сбивший самолёт. Обыватели, требующие прозрачного госуправления — это зайчики и белочки, пришедшие к волчьему логову митинговать за права травоядных. Мило и живописно, но никак не отменяет того факта, что они — это его еда.
Ну и насчёт мира-а-не-войны. Странно, что в ХХI веке снова приходится объяснять, что мир — это не «отсутствие войны». Мир — это набор систем и механизмов сдерживания и недопущения войны, специально созданных и постоянно поддерживаемых в работоспособном состоянии. Потому что и для животного мира, и для мира социального война — _естественное_ состояние вещей, нравится нам это или нет. А вот мир — это как раз то, что приходится специально строить, защищать и беречь.
И, да, именно поэтому я среди тех, кто считает, что, кроме «открытых» должны существовать и закрытые данные.
