Алексей Чадаев Наблюдения, замечания и предложения
Я вот как думал. Вот какая-нибудь сотня-другая тысяч лет назад: пещера, в ней племя, за входом в пещеру – страшный и опасный мир природы, населенный хищниками и прочими врагами человека. Лишь самые сильные, смелые и отважные ходят туда, за пределы пещеры, добывать еду, а все прочие – малые, старые, немощные и т.д. – занимаются в пещере кто чем: вычесывают блох друг у друга, нянькаются с детенышами, поддерживают огонь (если уже изобрели) и т.п. И вот герои возвращаются с добычей, все садятся вокруг костра и делят еду – кому сколько положено в зависимости от его полезности для племени. Героям, понятно, больше всех; дальше – сложнее: надо и детям, и женщинам, и старикам, и больным, но кому какие куски и в какой последовательности? Сложная работа для вождя и старейшин.
Суть в том, что во внешнем мире мы забираем ресурсы у природы, в мире пещеры – делим их между собой. Сейчас на этом страшном фронтире – борьбы с природой за её ресурсы – почти никого и не осталось: в основном одни машины. Практически всё человечество сидит в пещере у костра и занимается тем, что разными способами и посредством разных процедур решает, кому и сколько из добытого «положено», в какой очередности и последовательности. Этим занимается «рынок» — игра в «ты-мне, я-тебе», «политика» — игра в «мы делили апельсин, много наших полегло»; и даже «производство» вместе с «наукой» — «как бы из того, что у нас уже есть, сделать что-нибудь такое, чего у нас еще нет».
Иными словами, в отличие не то что от пещерных времен – даже от времен колхозов и совхозов – сегодня практически все люди получают ресурсы не от «природы», а от «социума». Нет никакого «леса», куда можно пойти и набрать там грибов или настрелять зайцев на ужин; есть только пещера и соплеменники с их блохами, которых надо вычёсывать в расчёте на то, что тебе за это что-нибудь дадут.
Натуральное хозяйство – последнее, что связывало нас с природой-матерью – умерло. Без денег, хотя бы самого малого их количества, именуемого «прожиточным минимумом», выжить не может вообще никто. А денежный доход – не что иное, как цифровой индикатор твоей значимости в системе распределения благ, «статуса», той самой позиции у общего костра.
Ты богатый и социум позволяет тебе быть богатым – значит, твой статус высок. Бедный – и это все воспринимают как само собой разумеющееся – значит, низок. Значит, ты с точки зрения «вождей у костра» есть никто и звать тебя никак. Твой род занятий не котируется. Иди и займись чем-нибудь другим.
Известная фраза Д.А.Медведева про учителей – «а кому не хватает денег, пусть идут в бизнес» — потому и вызвала в своё время столько возмущения, что в сознании аудитории школьный учитель – это всё-таки нечто важное и нужное, и установка на то, что он-де и должен быть нищебродом и это нормально – вызвала всплеск возмущения. По поводу «бизнеса» вопрос вообще отдельный – это «у них там» целая машина пропаганды работала на своеобразный культ предпринимательства, а в нас это миновало, и в нашем коллективном бессознательном «бизнес» — это какие-то жулики, до которых просто не добрались еще родные органы; ну либо чьи-то там племянники. А, да, еще есть «малый бизнес» — это тот бедолага, который в ларьке за углом сигаретами торгует; жалко его, конечно, но тоже не орел.
Ещё раз. Богатство – легальное – это когда ты делаешь нечто настолько редкое и ценное, что общество как бы молчаливо соглашается с тем, что ты имеешь особые права и привилегии. Ну, примерно как у тех древних героев, которые выходили из пещер добывать мясо мамонта, с риском для жизни.
Бедность – легальная – это когда то, что ты делаешь, не нужно никому и низачем, и тебя лишь из жалости подкармливают объедками – примерно как тех немощных, которые друг у друга блох вычёсывали, ещё не зная, что в далеком будущем это назовут «экономикой услуг» и «p2p».
Политика – это в основном перманентный разговор о том, кому, сколько и почему «положено»; и правильно ли это, что такие-то у нас богаты, а такие-то бедны. В наиболее радикальной форме – требование всеобщего равенства доходов; но эта форма не работает, поскольку неравенство является еще и важнейшим механизмом выстраивания социальной иерархии, без которой общество обходиться еще не научилось. Балансировка состоит в том, чтобы пирамида была, с одной стороны, достаточно высокой (чтобы у амбициозных был стимул бороться за позиции на самом верху), а с другой – достаточно плоской, чтобы между верхними и нижними не возникало непреодолимых барьеров: не общество равенства, но общество равных возможностей.
Когда ты занимаешься чем-то, что, с твоей точки зрения, является делом важным, нужным и общественно полезным (например, «поднимаешь Россию с колен» или «помогаешь бездомным животным»), но при этом ты в этой оценке одинок – будь готов к бедности как к обязательному последствию. Если ты занимаешься деятельностью, смысла в которой никто не понимает, и при этом еще и в состоянии позволить себе роскошь «престижного потребления» — будь готов, что тебя объявят жуликом и коррупционером (безотносительно к тому, нарушил ты в самом деле что-то или нет).
Собственно, это и есть состояние нашего общества. Есть большинство, состоящее из людей, каждый из которых считает свою профессию очень важной и нужной, но все они при этом очень бедные. И есть меньшинство, про которое никто толком не понимает, чем оно, собственно, занимается, и действительно ли это что-то нужное, но при этом оно и только оно может позволить себе вожделенные атрибуты богатства. И есть государство – тот самый «костёр», возле которого, по идее, и должны решать, кому и сколько «положено», но почему-то оно ничего не может решить, а кроме того в основном из этого самого меньшинства и состоит.
Да, бедность – это просто неумение/нежелание «устраиваться». Но ничего стыдного и зазорного в этом нет – умение «устраиваться» и есть в наше время буквальный аналог той самой редкостной доблести древних героев, шедших охотиться на мамонта. Битва идет уже не с мамонтом, а за место у костра в первом ряду; но участвуют в ней далеко не все, а побеждают так и вовсе считанные единицы.
Ошибка в другом: те группы, которые хотят жить лучше не в результате смены рода деятельности, а именно оставаясь собой (врачами, учителями, учеными и т.п.) апеллируют к «государству», считая, что оно, во-первых, существует, а во-вторых «должно» повышать их социальный статус. Но и то, и другое в некотором смысле не факт. Пока, во всяком случае.
