Классовая борьба креативного класса

По-латиноамерикански живописное и трескучее бурление говн, которым Дореныч умудрился сопроводить свой внезапный транзит в мир иной, сподвигло меня на размышление, от его персональной судьбы довольно далёкое, но всё же имеющее к ней косвенное отношение. 

Я задумался о том, какими вероятнее всего должны быть собственные, пусть даже неотрефлексированные (парадокс, но нередкий, учитывая, что приходится их часто прятать даже от себя) политические предпочтения у человека из российских «политических профессий», если исходить не из умозрительных построений, а из марксистки понятого классового интереса. 

Так вот. 

Идеальным общественным строем для вольнонаёмного пропагандиста или политического менеджера является олигархический капитализм примерно того типа, который наблюдался у нас в короткий период между 1996 и 2000 – в период второго ельцинского срока. 

То есть слабая и ограниченно дееспособная президентская власть, состоящее из делегатов основных ФПГ коалиционное правительство, шумный, но маловлиятельный парламент, раздробленные и деморализованные силовики, отвязная медиакратия и обилие самостоятельных региональных игроков, активно играющих в том числе и на федеральном уровне. 

Администрация президента – ок, пусть будет, но только как один из множества возможных игроков, не претендующая не то что на монополию, но даже и на сколь-либо значительную долю политического рынка. Дирекция единого заказчика в волошинско-сурковской версии – даже это уже too much, «Единой России» лучше бы вообще никакой не было – как заказчик она не очень. 

При этом должна работать механика федеральной матрешки – то есть в любом регионе по идее та же система, в виде уменьшенной копии. 

Вот вам, собственно, и готовый кадровый потенциал для партии «благословенные 90-е», причем по набору компетенций одна из сильнейших в стране. 

Что нужно, чтобы она состоялась? Да всего лишь дождаться, чтобы подросло поколение постДудь, которое никакой другой России, кроме путинской, вообще никогда не видело, и дошло до осознания, что все предлагаемые ему официозом кадровые лифты – от «молодежной политики» и «стартап-индустрии» до «лидеров России» — это бесполезная фикция. 

Главное, сейчас не видно вообще ничего, что могло бы заблокировать этот сценарий – длинный, но всё более безальтернативный. Разве что siloviki, но мы-то понимаем, что в шмитовском уравнении политика-полиция есть фундаментальная лакуна: генерал, часто смотрящийся в зеркало в парадной форме, рано или поздно начинает воображать себя отнюдь не безымянно-безликим винтиком системы подавления, а как минимум спасителем отечества. 

При том, что альтернативный сценарий теоретически возможен, и состоит – да, кэп! – в усилении парламента и развитии партийной системы. Классическая дихотомия олигархии и демократии, и столь же модельный классовый конфликт профессиональных политиков и профессиональных политтехнологов. 

Осталось понять, как.