Какие ваши доказательства

Ну и еще вам одна история в связи с делом Голунова. 

В моей команде уже аж с 2008 года есть один кавказец. Пришел ко мне тогда совсем молодым пацаном, первое время просто водителем работал. Сейчас вырос в глубокого и профессионального аналитика, умеющего работать с большими объемами информации и замечать детали, которые проходят мимо взгляда других. 

У него на родине есть сестра — глухонемая, инвалид детства. Родственники ухаживают, он помогает деньгами и иногда туда ездит. В прошлом году, в январе, поехал туда к ней и… исчез. Через какое-то время мы начали его искать. Оказалось, что он задержан органами правопорядка и обвиняется в причастности к террористическому подполью, контактах с деятелями оного в Европе и т.д. Как много месяцев спустя выяснилось, его в ходе стандартной проверки на блокпосту попросту перепутали с человеком, у которого были те же имя и фамилия, но другое отчество. Однако потом началась «честь мундира». 

В первые две недели он испытал по полной программе все прелести местной специфики ОРД — лечится до сих пор. Вытащить же его удалось только в сентябре, и то из-за процессуальной ошибки следователей. Сейчас в Москве, вернулся к работе. 

Так вот. Разумеется, я задействовал свои, какие уж есть, знакомства для того, чтобы ему помочь. В том числе и в руководстве помянутой республики. Но с чем я столкнулся — противоположная сторона генерила весьма убедительные и доказательные свидетельства его виновности, причастности и т.д., с фактурой, именами, явками-паролями. Если бы я не знал этого человека лично, если бы он не был много лет моим сотрудником и я не был в курсе того, чем он занимался все эти годы, я бы, наверное, и сам мог поверить, что да, он таки действительно в чём-то таком замазан. Но в действительности они просто боялись, что, оказавшись на свободе, он начнёт разговаривать про эти две недели на подвале, и поэтому их задачей было просто любой ценой закрыть его на более-менее длительный срок. Моей же, наоборот, было добиться его освобождения. Мне не нужно было вендетты, не нужно было наказания оперов и следователей, нужно было просто чтобы его отпустили. Но было понятно, что возможно это только в том случае, если они убедятся, что им за эту ошибку ничего не будет. 

Отчасти повезло, что это была та самая пресловутая 282 статья (разжигание межнациональной розни), по которой как раз в это время началось процессуальное облегчение. Но суть не в этом. Суть в том, что я вживую столкнулся с практикой фабрикации и фальсификации доказательств, выглядящих весьма убедительно и документально — с фактурой, показаниями очевидцев (как правило, людей, зависимых от органов), видео- и фотоматериалами. 

И этот опыт, пройденный лично, заставляет меня с заведомым скепсисом относиться к сколь угодно достоверно выглядящим штукам вроде пакетиков с наркотой, электронных весов, оперативной съёмки и т.д. и т.п. Особенно в том случае, когда на кону честь мундира, а в эфире идёт массированная публичная кампания поддержки, и нужно срочно всех убедить, что ошибки не было. 

При этом, разумеется, я тщательно проверял их доказательства. Допуская для чистоты эксперимента, что я всё-таки не всё знаю о человеке, который у меня работал 10 лет на весьма ответственных задачах. И в конечном итоге оказывалось, что доказательства эти были сфабрикованы. 

Собственно, отсюда во многом и позиция по Голунову.