Институт Первого Лица

Евгений Минченко обратил внимание. 

В контексте конструкции «ленин жив» становится возможной расшифровка магической формулы Володина «Есть Путин — есть Россия, нет Путина — нет России». 

Путин — это в данном случае пароль для Института Первого Лица, единственного уцелевшего в катастрофе 1989-93. Он и только он — то, что существует объективно и безусловно, поскольку имеет другую онтологию, чем все остальные. Россия — это, в свою очередь, пароль для разнообразных контор для всяческого начальства, именуемых в умозрительной совокупности «государством». И они существуют только его, Первого Лица, изволением.

Именно этот институт — Путина тогда звали Ельцин — учредил из себя все остальные институты в 1993 году, одновременно отменив остатки предыдущих. Буквально завёл, как заводят домашних питомцев. Государство, Конституцию, Правительство, Думу, «федерацию» с ее «субъектами», выборы-шмыборы и проч-проч. Суть декабрьского референдума 1993 — мы расписались в том, что согласны с его правом заводить все что угодно и называть как угодно. 

Тот учредительный акт имел ключевое институциональное последствие: у нас не «президент государства», а «государство президента». Даже совсем недавняя сурковская формула «долгое государство Путина» — повторяет именно эту грамматическую конструкцию. 

Завёл — значит может отменить или просто похерить, и всем будет по большому счету плевать. Можно завтра указом распустить правительство, думу, отменить конституцию и все законы, объявить государственным языком китайский и т.д. — единственная реакция у страны будет такая: «а как теперь-то будет, скажите нам, Владимир Владимирович?» 

Когда в Госдуму вносятся законопроекты (Правительством, Совфедом, депутатами и т.д.), ГПУ АП присылает на них своё заключение — причём часто ещё до первого чтения. Где-то года до 1996-го ради приличия их ещё подписывал президент. Сейчас порой даже не всегда начупр Брычева — кто-то из ее сотрудников. Отрицательное заключение ГПУ АП на любой законопроект — даже только концепцию, идею что-то поменять в законах — с вероятностью 100 из 100 означает, что он отправляется в шредер сию же минуту. Что это значит? Это значит, что в стране, что бы там ни было написано в конституции, есть только один полноценный «субъект законодательной инициативы» — и это Институт Первого Лица. 

Это тоже важно. Все думают, что дело в личности — но так же думали и при Ельцине. Нет. Администрация — это «корпорация» в изначальном средневековом смысле слова, коллективное тело (corpus) первого лица, делающее его до некоторой степени сверхчеловеком, одновременно чинящим теплотрассы в Вологде, ликвидирующим наводнения в Тулуне, мутящим с Эрдоганом в Сирии, качающим газ в Германию, расставляющим губернаторов и мэров в 85 «субъектах федерации», дающим профильному министру поручения по стратегии развития здравоохранения и вносящим юридически грамотные изменения в статью такую-то Гражданского кодекса. На 90% всех этих действий, совершаемых его именем, у него есть время только на то, чтобы кивнуть головой вверх-вниз или наоборот вправо-влево. Еще на 5% — на то, чтобы лично поставить подпись. На остальные — по две-три минуты заслушать доклад и вернуть решение. Больше трех минут — почти ни на что.

Проблема в том, что если попытаться заставить все эти структуры действовать не его именем, а своим собственным — статус этих действий и их эффективность тут же порогово упадёт. Зачахнет в дебрях коридоров, как зачахла сейчас Росмолодежь, когда-то находившаяся в зоне особого внимания, а сейчас никто даже не помнит, кто ее нынешний начальник. 

В этом смысле постоянно звучащая рефреном из различных углов Системы обида на Первого, что он-де «занимается внешней политикой, а на внутреннюю подзабил» — это скулёж домашнего питомца, чей хозяин все время мотается по командировкам. Или кавер на старинную песню Тани Булановой «Солнце мое». Цветочек, который хочет тепла. 

И корни этого расклада — все там же, в мрачной осени 1993 года.