Про летние митинги

Про что все это было на Сахарова? Формальный повод — недопуск кандидатов (кого?) на выборы (когда??) в Мосгордуму (куда???) — как-то потерялся. Более ясной и яркой повестки борьбы борцы сегодня сформулировать особо не смогли. Камлания прорежимного агитпропа про майдан и агентуру госдепа звучат как «старые песни о главном». Так и про что это было? Попробую предложить гипотезу. 

Правда, для этого придётся сделать одно бездоказательное утверждение. Готов его разворачивать, но не здесь и не по этому поводу. Оно будет звучать так:

———-
Успешные массовые мобилизации в феодально-сословном обществе случаются только по одному-единственному поводу — борьбы за или против тех или иных сословных привилегий. 
———-

В данном конкретном случае сословная привилегия, за которую зашёл сыр-бор — это право участия в политике. Успех борцов состоит в том, что им удалось выстроить контекст таким образом, что это не отдельно взятых Яшина, Гудкова или Соболь сняли с выборов — это как бы всему «праздному сословию» в их лице отказали в любимой и привычной забаве: выходить на выборы, проигрывать их «админресурсу» и потом долго публично сетовать на злоупотребления чиновников и дремучую отсталость большинства.

То, почему не заходит тема Госдепа и Майдана, понятно. Я так и вижу, как какой-нибудь генерал с большими звёздами басит в трубку: «Михаил Борисович, дорогой! Ну я тебя прошу, дай ты уже им денег, почему не даёшь? Может, порешать что надо, ты скажи, не вопрос, порешаем. Только выручи, а, по старой дружбе. Я же не могу Майка напрямую просить, не время, но понимаешь, мы ж должны хоть какое-то основание иметь» и так далее. 

Система не испытывает иллюзий по поводу роли внешнего вмешательства — она, наоборот, изо всех сил сама провоцирует это вмешательство, без которого ей очень туго. Потому что управлять ситуацией в контексте борьбы государства с внешними силами у неё инструменты есть. А вот управлять ею же, но в контексте сугубо внутриполитического конфликта — у неё инструментов нет. Поэтому единственный способ вернуть контроль — попытаться сделать внутреннее внешним. 

Почему нет внутреннего инструментария? Потому что само пере-перераспределение сословных привилегий в условиях сокращающихся ресурсов гораздо опаснее, чем какие угодно митинги. Архитекторы пенсионной реформы не дадут соврать.

Почему вообще понадобилось отсекать от выборов Яшина и компанию? Потому что иначе пришлось бы побеждать их там с помощью политтехнологий и мобилизаций, а это намного дороже и организационно сложнее. 

А почему их вообще обязательно было тогда побеждать, ну пусть бы даже и прошли в эту заштатную Мосгордуму? — потому что такая победа привела бы к катастрофическому падению акций гораздо более привилегированного и ресурсного сообщества: московской похорошеллы. Она восемь лет наращивала капитализацию (в т.ч. и административную) на истории о том, как т.н.«городской протест» успешно утилизируется урбаниной и велодорожками и катками в парке культуры, и такая победа означала бы, что все это неправда. А это ведь сотни миллиардов, если не триллионы.

Более того: парадоксальным образом в числе главных бенефициаров сегодняшнего митинга — Андрей Турчак. Схема с одномандатниками вместо партийных выдвиженцев в МГД, если бы она прошла идеально успешно, в следующем и далее годах повторялась бы уже во всех регионах, потому что Москва — модельна. Более того, о планах сделать и всю Госдуму полностью одномандатной говорили в открытую как уже чуть ли не о принятом решении. И в таких ситуациях «Единую Россию» можно было бы уже в сентябре списывать в утиль — кому она вообще нужна, если и без неё все работает и даже лучше? Но теперь Яшин с компанией не дали погибнуть аппаратной карьере старинного спарринг-партнера по молодежной политике нулевых. У него, по крайней мере, появился шанс.

Иными словами, сословие «партийных» (а туда, кроме единороссов, входит и вся т.н. «системная оппозиция») — тоже в плюсе. 

Как вообще получилось, что персональная карьера Яшина-Соболь-Гудкова стала символом «привилегии на участие» для всего праздного сословия? Это следствие системной ошибки, длящейся многие годы. 

Барьер в виде сбора подписей изначально был нужен для того, чтобы дать привилегии партиям перед политиками-одиночками, и побудить политтусовку сорганизовываться именно по партийному принципу. Партии у нас, как формат, приживаются очень тяжело; после ухода кадров советской закалки какую партию ни строй, вообще ничего не получается. Они вырождаются в лидерские секты, коммерческие франшизы, спойлерско-сквоттерские артели или, как в случае с ЕР, системы административной повинности. 

А дальше см.«Улитку на склоне» Стругацких: то, зачем это делалось, давно забыто, на управленческих позициях с тех пор сменилось несколько команд, идея партизации тихо умерла в процессе этих смен, смысл разделения оппозиции на «системную» и «несистемную» тоже давным-давно никто не помнит, etc.,etc. Но есть опять-таки прекрасно сохранившаяся с тех пор привилегия политических администраторов — формировать списки тех, кого _нельзя_ допускать на выборы. 

Она-то и подвела, потому что после выпиливания из схемы «Единой России» департизированное чиновничество начало трактовать ее гораздо шире — как право формировать списки тех, кого _можно_ допускать на выборы. 

Но такой невинный вроде бы сдвиг привел к разбалансировке межсословной гармонии. Потому что одно дело — точечно «выщемлять» отдельных врагов — ко всеобщей выгоде, ибо враги тоже не внакладе, ведь им посредством этого вручают красную корочку Настоящих Врагов, с которой можно в любой дождь и бибиси. 

И совсем другое — встать в позицию «на поляне отныне будут только те, кого мы согласовали. И даже врагов (точнее, спойлеров) мы теперь сами себе будем назначать. А вас нет, вы никто». 

Русский человек — а даже барбершопный ламберсексуал в розовых носках по своей биокультурной основе тоже русский человек — такие вещи, как посягательство на дискриминацию своего сословия, чувствует сразу и интуитивно, и реагирует на них четко и однозначно. Сословию сказали, что его нет — сословие вышло объяснить, что оно есть. 

Именно поэтому, как и в 2011, лозунг «мы есть» и был главным и единственным содержательным месседжем этой акции. Любые другие, буде их кто попробовал сформулировать, были бы ложью. «Мы есть» — единственная доподлинная, идущая от сердца правда; и единственное реальное требование. Вы должны признать, что мы есть. Как — найдите способ. 

Что интересно, люди в космошлемах, которые их охраняли, стояли там ровно за тем же самым. Силовое сословие получило столь же чувствительный удар по своим привилегиям в результате дела Голунова; и эта боль прошла нервным импульсом по всей системе. Именно поэтому погонные с самого начала событий так активно вмешались в московское противостояние: вопрос был не столько в том, чтобы перехватить у кого-то какие-то рычаги, а просто чтобы не дать стереть себя ластиком (а субъективно это ощущалось ими именно так). Эксцессы на несанкционированных акциях были обусловлены тем же — чем менее противостояние является политическим и чем более оно силовое, тем выше их нужность, и тем больше компенсация на нанесённую обиду. 

В этом смысле была уникальная ситуация — барьер исчез не потому, что «милиция с народом» (как было на украинском майдане), а ровно наоборот — потому что ОМОН нужен до тех пор, пока оппозиция способна собирать многотысячные митинги. И тех, и других захотели отменить — они в ответ устроили друг с другом двухмесячную игру в казаки-разбойники под камеры прямо на той самой пресловутой плитке. 

Сословный мир — это очень тонкая штука. И теперь вопрос в том, как его восстанавливать.