Десталинизация

В ленте подряд попались два поста.

Первый — длинная жалоба на В.С.Высоцкого, что ему мы обязаны превращением этики и ценностей урлы из маргинально-субкультурных в общенациональные — короче, вот это бесконечное «радио Шансон» из каждой маршрутки.

И второй, почти сразу вслед — ссылка на дискуссию Нечаева-Новые-Люди с Вишневским-спасём-соборы-от-попов в «Новой Газете» по поводу того, на каком языке оппозиция должна разговаривать с властью — «вы заблуждаетесь, коллеги» или «сдохните, твари».

И я вдруг понял, что эти два поста — про одно и то же.

Почему никак не получается у нас в России «умеренной оппозиции»? В первую очередь потому, что с блатной точки зрения договариваться с «кумом» о чем бы то ни было — значит ссучиться.

В ролевом сеттинге «людей с хорошими лицами», который они унаследовали от позднесоветской диссиды, Россия представляет из себя концлагерь, президент — это его директор, Администрация — это администрация, силовики и чиновники — понятное дело вертухаи, а население — фраеры и «мужики». И только они, владеющие «понятиями» — высшая каста.

Отсюда такое внимание к «зашквару», под которым понимается любое «сотрудничество» как таковое. «Есть у нас сомнение, что ты, мил человек, стукачок… дурилка картонная, обмануть хотел» — с этим джигарханяновским пафосом Кац, Навальный и компания сейчас обсуждают того же Нечаева, и всей тусовкой это воспринимается как само собой разумеющееся.

Черчилль в своей «Второй Мировой» с гордостью рассказывает, как он, будучи в середине 30-х в жесточайшей оппозиции к правительству Чемберлена, тем не менее согласился войти в состав комиссии, занимающейся модернизацией военного авиастроения, и приложил массу усилий к восстановлению паритета с Германией в воздухе. Отдельно оговариваясь, что в этом и состоит преимущество демократии — будучи несогласным с правительством практически во всем, можно тем не менее эффективно взаимодействовать в тех вопросах, где точки зрения совпадают.

Можем ли мы представить, скажем, что Навальному поступит предложение войти, к примеру, в общественный совет при МВД по борьбе с коррупцией? И тем более — что он его примет, будет там работать и с чувством выполненного долга отчитываться об этой своей работе на своём сайте или в соцсетях? И что его аудитория воспримет это как единственно разумную и правильную линию поведения?

Боюсь, что ни с одной из сторон это невозможно. Для чиновников и тем более силовиков он, можно сказать, рецидивист и преступный элемент, вдобавок наверняка еще и агент — у них ведь та же урла в головах, ибо народ и партия едины. Для самого Навального это потеря лица. Для его аудитории это скорее всего зашквар — «продался», ха.

Даже когда его выставляли на московские мэрские выборы в 2013-м, я помню, как муниципальные единороссы дружно болели, брали отпуска и всячески косили от спущенной сверху задачи набрать ему подписей на муниципальный фильтр — устное указание к делу не пришьёшь, а подпись-то останется, и ведь предъявят потом (конечно, и у них все та же урла в головах).

Что такое «воля» в этой картине мира? Это момент, наступающий сразу после пересечения государственной границы РФ в сторону «отсюда». Вожделенный, прекрасный и недолгий. Только там, «на воле», деньги — это деньги, собственность — это собственность, а закон — это закон. А у нас тут все условно, ибо тут лагерь, и все эти дворцы на Рублевке и миллиарды на счетах — только до тех пор, пока не пришла вохра устраивать шмон. Не верите — спросите у Фургала (Гайзера, Хорошавина, Абызова, Арашукова, Ходорковского etc.)

Хабаровский движ, кстати, даже стилистически напоминает знаменитые гулаговские бунты 53-го. Все заходы пропагандистов о том, что Фургал-де, возможно, убийца, бьются о железобетонную установку, что у нас каждый и так вообще-то под статьей ходит, а уж у Сергея Ивановича бизнес такой, нельзя было никак без этого — время-то какое тогда было бла-бла-бла. Но он же не беспредельщик при этом, наоборот совсем, зачем с ним так, волки позорные? Мы вам конституцию, вы нам наручники? Вейся, чубчик, чубчик кучерявый.

Об этом же — знаменитые навальновские «жулики и воры». То, что вохра в основном состоит из конченных нелюдей — тезис как бы само собой разумеющийся, но «жулики и воры» означает несколько другое: этим место тут, на шконке, а не за колючкой в здании с флагом. «Власть должна быть ближе к народу», да.

Свалить все это на Высоцкого легко — он уже сорок лет как умер. Но мне кажется, не в нем тут дело. Не только царь и не только разруха, но и ГУЛАГ — он в головах. И вопрос о возможности мирной смены власти — важный, но второстепенный по сравнению с вопросом о способности научиться видеть в оппонентах людей и партнеров по диалогу. Подлинная десталинизация — в этом, а не в спорах об истории. И она, увы, похоже, еще даже и не начиналась.