Один старый приятель несколько дней назад спросил меня — а чего бы ты хотел лично для себя, какой карьеры или позиции? Я на автомате ответил, что никакой, ибо уже нахлебался за жизнь, и как сейчас самое то, но тем не менее задумался. И понял, что если б была возможность выбора, я бы, как ни странно, предпочёл университет или исследовательский центр.
У меня есть несколько разных «модусов», но, если угодно, «исследовательско-конструкторский» постепенно занимает всё больше места. Мир видится как набор невероятно интересных тем, в которые, однако, физически не успеешь как следует погрузиться в одного, тут бы именно «системно» поработать и командами. Причём набор сфер, в которых хотелось бы поработать, таков, что каждая требует в идеале своей исследовательской команды.
Несколько лет назад, скажем, я сделал крупный «заныр» в тему визуализации информации и представления данных, немножко разобрался в нейросетях и машинном обучении, но пришлось «выныривать», потому что понял, что дальнейшего «углубления» позволить себе не могу.
Рядом лежит тема нейролингвистики и нейропсихологии, всего, что связывает мозг, мышление и язык; например, если бы я выбирал сейчас тему для диссертации, я бы делал её по компаративной лингвистике — то, как различные языковые картины мира формируют различия в способах мышления: примерно в ту сторону, куда копала Анна Вежбицка, но она как чистый филолог не могла, конечно, дойти до постановки вопросов уровня «языковые константы инженерного мышления». А там самый смак, потому что объясняет, например, то, почему ракета Королёва была возможна, а хороший массовый автомобиль нет, то есть дешифрует всё то, о чём писал как о русской энигме Лорен Грэм. Или то, почему наша действующая Конституция это юридический нонсенс, но этого уже почти тридцать лет не замечают даже теоретики конституционного права, не говоря о практиках госуправления — зато легко обнаружит любой квалифицированный программист, если ему придёт в голову построить на основе её тезауруса рабочую онтологию.
С другой стороны, дико интересно докрутить до полноценной исследовательской программы все эти многолетние наброски по теме онтологии и антропологии денег — тот же Грэбер после пары его книжек заставил буквально скрежетать зубами от зависти: вот могут же люди, причём буквально левой ногой. Здесь же рядом лежит тема медиа — аварская поговорка про то, что «новость, которую не знает никто, стоит миллион, а новость, которую знают все, не стоит ни гроша» это ведь реально конструкт, и не случайно одна из главных уязвимостей биржевого капитализма это инсайдерская торговля; в каком-то смысле здесь ключ к вопросу о том, как именно [воображаемое] будущее, упакованное языковыми скриптами и инфомифами в сформулированные ожидания, управляет настоящим — именно посредством механики перетока ликвидности.
Здесь же рядом магия «линейки Рэкхэма» — дистанция от невысказанной боли или желания к сформулированному платежеспособному спросу: тот, кто овладеет ей как инструментом, совершит коперниковский переворот в маркетинге, который сейчас, несмотря на всё вооружение новейшими цифровыми инструментами и таргетингом «до мышей», находится до сих пор на «магическом» уровне концептуального развития, и правят бал в нём либо алхимики, либо шарлатаны.
Это вот я перечислил первое, что на поверхности лежит, и то опустив целый блок, связанный с философией религии — то, что по факту занимает даже больше, и в некотором смысле является стержнем, на который нанизывается всё вышеперечисленное; а ведь по серьёзке в сторону, указанную в своё время Вебером в «Протестантской этике», никто так толком и не сходил, всё, что я нашёл, просто стыдно читать, сплошные шаманские пляски. А вот прямо хотелось бы построить уравнение религия/экономика на уровне антропосоциальной модели, чтобы была работающая механика, позволяющая построить, например, корреляцию между динамиками посещаемости пасхальных богослужений и коррупциогенности действующего законодательства ))
Но пока, по ходу, наукой позаниматься не светит. Разве что в старости, если доживу.