Апология Кашина

Новый сезон, похоже, начинается с того, что Олег опять умудрился нажраться и упасть лицом в лужу. Мне очень стыдно, но единственная моя эмоция была – что-то вроде «слава Богу, я опять дома»: мир не изменился, всё идёт как всегда, и это, пожалуй, хорошо.

Я, при этом, не очень-то склонен присоединяться к улюлюкающим гражданам – скажем так: любой из нас, как русский человек, периодически рискует оказаться в его положении. К примеру, придя как-то раз в зловещие коридоры Администрации Президента, я обнаружил там не кого-нибудь, а тележурналиста Михаила – с перевязанной головой. Потом мне рассказали, что голову ему разбили об трап самолёта при выносе тела. Причём он сам, что характерно, даже не помнит этого момента: буквально «очнулся-гипс». Память же была потеряна минимум полутора часами раньше момента выноса – а разбили потому, что выносившие тоже были недалеко от потери памяти. Журналист, что опять же характерно, рассказывал об этом практически с гордостью.

Это что. На прошлых выходных я ездил с лекцией в один южный регион, губернатор которого решил сделать для своей региональной молодёжи летний лагерь по типу селигерского. Поселился, по обыкновению, в палатке – о чём, надо признаться, на следующий день пожалел. Ибо, вернувшись ночью из поездки в город, обнаружил в своей палатке нетранспортабельное пьяное тело – принадлежавшее, как выяснилось уже утром, некоему московскому журналисту (правда, не столь знаменитому, как Кашин). Пришлось сидеть в гордом одиночестве у костра – до тех пор, пока где-то в районе пяти часов ночи некий сердобольный «жаворонок», выползши из палатки с утра пораньше, меня не обнаружил и не выделил угол в своей палатке, вкупе с резервным спальником. Зато на следующий день все дружно стебались на тему о том, как сбылось пророчество товарища Голышева и моя палатка стала в подлинном смысле общественной.

Это я к тому, что известная теперь уже — благодаря газете «Вечерний Красноярск» (журналист коей опять-таки не в последнюю очередь воспользовался моей чрезмерной разговорчивостью по той же причине) всей АП, ОП и ЖЖ моя притча про товарища Гараджу актуальна и для нынешнего случая с Кашиным. В том смысле, что рационалистическая заява из серии «ты либо пить бросай, либо канючить перестань» для русского человека не канает. Ибо русский человек – человек нравственный, и нравственная позиция (ярким образцом коей является процитированный мной в начале пост Кашина) является для него необходимым и обязательным в своей регулярности переживанием, своего рода неотъемлемым элементом пьянства как такового (вар. «жизни как таковой»).

Единственное что тут необычного – это всякие нюансы на стыке реальное-виртуальное. Скажем, высокопарные эпитеты типа «п…ц какая деревянная дура» в бытовой разновидности «нравственной позиции» бывают предназначены для неопознанного женского существа, кое ты обнаруживаешь в своей кровати поутру и мучительно пытаешься вспомнить, как его зовут и как оно тут оказалось. То, что в роли кровати и мятых простыней в данном случае выступили «жеже» с «каментами» — гримаса виртуализации, конечно же. А так весь смысловой ряд налицо: и Макс Жаров в роли подвернувшегося под руку соседа с разбитой «вчерась» мордой (основание мордобоя – «мы рабочий класс, а вы, крысы, нашу кровь пьёте»), и габаритный Летёха, пытающийся одновременно и заступиться за кореша (Жарова), и заодно дать в морду Кашину (сам ты гнида, понял, да?), и Тарлит, пытающийся сказать Карише что-то вроде «девочка, ты ещё маленькая на это смотреть»; ну и, конечно, сама коронная фраза главного героя «я жаловаться буду» — иными словами, весь антураж соблюдён.

Короче, мы в России, господа. Где даже идейная трезвость – это тоже не более чем способ поиска духовности и нравственности, то есть своего рода специфическая разновидность запоя (а не «нормальный образ жизни» ни в коем случае).

Так что… честно сказать, у меня тоже есть много причин сложно (скажем так) относиться к Кашину. Но в данном случае он виноват только в том, что родился, вырос и воспитан в русской культуре, которая, увы, такой формат коммуникации (назовём это так) не то что допускает, но даже, в каком-то смысле, и предусматривает.

Так что оставьте человека в покое. И скиньтесь на кефир, ради Бога.