Операции и стратегии

Тут вот юзер amoro1959 принялся, как это порой водится у честных людей, воровать идеи из наших архивов.

Чему я даже рад, ибо тема «оперативного мышления» во власти продолжает меня беспокоить. Действительно, слишком уж много задач у нас решается оперативным методом. В том числе и таких, для которых этот метод в принципе не подходит.

Впрочем, вдвойне интересно понять актуальные границы «оперативного» стиля. Грубо говоря, где и когда используются другие горизонты? Стратегия, скажем, в отличие от операций, предполагает в качестве основного метода управление реальностью на уровне ключевых макропоказателей, переменных среды, задающих контекст и через это формирующих возможности и невозможности действия. Отсюда виден наиболее яркий образец именно «стратегического» управленца у нас во власти — это, как ни странно, А.Л.Кудрин. Он управляет именно макропоказателями, понятно какими: инфляция, резервы, баланс госбюджета, опосредованно (через «идейно близкий» игнатьевский ЦБ) — курсы валют и ЗВР.

Ещё один политически важный показатель, который отруливает Минфин — это баланс межбюджетных (а значит — и межсубъектных) отношений. Скажем, в столь проклинаемых многими централизации власти и наступлении на федерализм ключевую роль сыграли вовсе не отмена прямых выборов губернаторов или реформа Совфеда, а именно перераспределение налогов в пользу центра — собственно налоговая реформа. То же местное самоуправление, скажем, у нас «не работает» вовсе не из-за «засилья вертикали» (где его там кто видел, это засилье?), а из-за того, что у МСУ из собственной налогооблагаемой базы осталось фактически ровно два весьма куцых налога — налог на землю и НДФЛ. При этом разного рода обременительных расходных обязательств, по 131-му закону, у уровня МСУ — выше крыши. Поэтому — дотации из «верхних» бюджетов; поэтому — иди, дорогой мэр или «сити-менеджер», в приёмную к губернатору просить денег; и петюкать не смей.

Ровно то же самое — этажом выше, на уровне отношений федерации с субъектами. Любой губернатор, будь он трижды «тяжеловес», обречён регулярно сидеть в приёмной у Кудрина в позе просителя. В «дотационные» подчас попадают даже самые богатые регионы — просто потому, что «их так посчитали». Юзер chirkunovoleg может рассказать о том, как его губерния в прошлом году очутилась в этой странной для себя роли.

Собственно, именно поэтому все атаки на «политический» контур режима бессмысленны. Политический контур  — это, так уж исторически сложилось, именно «линия обороны» режима, смысл и назначение которой — «прикрыть» управленческий контур правительства, т.е. экономический блок, от разной всякой «политики», которая мешает «процессу реформ». Взлёт В.Ю.Суркова начался когда-то именно как взлёт человека, умеющего «разруливать» оппозиционную Госдуму — именно за эти компетенции он и попал в Администрацию 11 лет назад.

А нужно это было ровно затем, чтобы продавить антинародные реформы, подготовленные «правительством молодых реформаторов» (группой Чубайса, проще говоря), но неосуществимые в условиях «недоговороспособного» парламента. Ручная Дума — т.е. такая, которая не устраивает каждую осень (как раз когда принимается бюджет) голосования по импичменту президента, и в которую не надо по всякому мало-мальски значимому закону нести деньги — заветная мечта тогдашних политических менеджеров Кремля и Белого Дома; работая там в 97-98, я наблюдал это тогда своими глазами.

Впрочем, реальную мощь этого защитного политического контура тоже нельзя переоценивать. Волнения по поводу монетизации льгот случились в 2005-м, на пике развитого путинизма II срока, если угодно. А ведь это была единственная реформа из того пакета (её, на секундочку, в чине зурабовского зама готовил сам великий Гонтмахер!!!), которую решили-таки «дожать». И всё равно не смогли.

В этом смысле весь политический контур режима — это одна большая, длящаяся «операция прикрытия» для проведения комплекса мероприятий, который назывался когда-то «процессом реформ». Все игры в заморозку-разморозку — не более чем вариации на тему. Просто так получилось, что пока выстраивали контур, малость подзабыли, ради чего, собственно, это делалось. Сейчас пытаются вспомнить, напрягая мозг.

Реальный «общественный диалог», если уж о нём вести речь, надо вести главным образом по поводу того пакета, который должен заменить устаревший гайдаровско-чубайсовский реформистский пакет. То, что гайдарочубайсы сделали в начале 90-х — это именно стратегия; да, возможно, в чём-то неудачная, возможно, пораженческая, а кое в чём, наоборот, себя с лихвой оправдавшая, хотя сегодня точно уже недееспособная; но стратегия. И никакой другой пока что ей на смену не пришло. «Стратегия-2020» — это пока что только проектное предложение, сырое и непроработанное, облепленное набором пропагандистских тезисов. Но она и не может стать реальной государственной стратегией до тех пор, пока политический контур не перерастёт свой нынешний «оперативно-прикладной» статус. Попытки его ослабить — не приближают, а отдаляют эту возможность.