Продолжаю размышлять о вчерашнем интервью Павловского.
Люди — смертные существа. Они не готовы долго ждать. И, с другой стороны, не готовы много платить. Почему те, кто живет сегодня, должны быть готовы приносить жертвы для грядущих поколений? Многие говорят — а почему, собственно, мы? Ну, хватит! Мы живем, выращиваем детей, почему мы должны мобилизоваться, еще раз швырять вое благосостояние в какую-то топку, откуда неизвестно что еще выйдет? И власть обязана это учитывать. Она не может сказать людям: отдайте свое масло, нам нужны инновации. Так сказать нельзя, это тонкий момент. Власть лавирует. Это видно и по пенсионной реформе, и по тому, как тратятся деньги. Она боится слишком жестко дернуть за канаты.
Павловский понятно ведь о чём говорит. Ему 58 лет. В 2021-м будет семьдесят. Дети, в общем, вполне вывозимы в любую более комфортную точку географии. Разговоры о будущем, инновациях, модернизациях, диверсификациях и прочее — это, в конечном счёте, просто не про него. Т.е. то, что произойдёт с Россией в ближайшие 3-5 лет, его волнует на порядок сильнее, чем то, что будет через 20.
При этом — редчайший для него случай — Павловский крайне репрезентативен. Он не один такой. Таких — самое массовое из ныне живущих поколений наших сограждан, людей с годами рождения от 1945 по начало 1960-х. К этому же поколению относится и Путин, и подавляющее большинство ныне действующих руководителей, «советские люди», как он выражается в передаче.
Медведевско-сурковское поколение, рождением с середины 60-х по конец 70-х, куда более малочисленно: то самое демографическое «эхо войны»; плюс на его молодость и активный возраст пришлись те самые «лихие 90-е», в которые оно понесло огромные потери: уехал из страны, погиб в афгане/чечне/бандитской разборке, спился/сторчался… Даже те, у кого всё более-менее нормально, травмированы «двойной социализацией»: они только-только успели встать на взрослую жизненную колею в советской системе, как система накрылась вместе с колеёй, и пришлось самоопределяться с нуля. Тот же Медведев стал вначале корпоративным юристом, потом чиновником, а потом и президентом в результате драматического падения статуса той карьеры, которую он выбрал себе изначально: карьеры вузовского преподавателя. Оно слабенькое, надорванное, аутичное в чём-то.
Следующее — наше, «последних детей СССР», с конца 70-х по 1991-й. Нас — много; больше, чем «медведевских», но всё равно меньше, чем «путинских». Мы — дети Чернобыля, социального в первую очередь: родились в «той» системе, выросли в хаосе её распада и вошли во взрослую жизнь вместе с уже новой, более-менее устоявшейся. Советское для нас в личном опыте — это разве что Хрюша и Чебурашка; в школе мы были самое большее пионерами, и то — в самую уже Перестройку. У нас тоже есть проблемы с будущим, потому что мы знаем, насколько оно эфемерно и иллюзорно: наш главный фильм в этом смысле — «Прекрасное далёко», фильм про несбывшуюся реальность. То есть даже если придёт из 2050-го года девочка Алиса с мелофоном наперевес и примется гулять по московским улицам — нас это скорее убедит в том, что через пять лет всё рухнет. А Коля не поэтом станет (как в фильме), а сопьётся, забомжует и сгорит заживо на чьей-то даче, как в реальности случилось с актёром, сыгравшим там эту роль.
А следующего за нами — из которого помянутая в самом начале интервью ГП девочка Владислава (или, к примеру, моя младшая сестра Ленка 1994 г.р.) — его почти не существует, оно на грани реальности. Его даже физически в полтора (!) раза меньше чем нашего даже на момент рождения; а процент потерь в нём уже сегодня куда больше, чем в нашем. У него ещё нет своего голоса, а когда он появится, он будет очень и очень слабеньким — увы, это неизбежно.
Поэтому главное опорное поколение России нынешней — то, из которого в основном навербованы и путинское большинство, и аудитория 1-го канала, и основная база трудозанятых сегодня — это поколение Путина-Пугачёвой-Павловского. У этого поколения стратегия-2020 только одна: выйти на пенсию и прожить на ней спокойную старость, без рывков и потрясений. Никаких модернизаций и инноваций они попросту не потянут — и не могут, и не хотят.