Новое

Работа над ошибками. 1.

Пока очень пунктирно.

Пересмотреть саму идею «влияния на власть». «Власть» — русская химера, не переводимая на мировые языки (попробуйте корректно перевести это слово хотя бы на английский). Power – это не более чем «сила», всегда атрибутивная, а не самодостаточная. На приложение силы могут влиять только другие силы; у нас же сам контур понятия – стержневого, смыслообразующего – предполагает монополию силы. А значит, любая конструкция «влияния» — будь то «Общественная Палата», «Большое Правительство» или даже «Государственная Дума» — на самом деле фикция. Как выразился один региональный чиновник в частном разговоре, «Думу выбирать можно, а власть – нельзя». Стратегическая ошибка многих, в том числе и моя, состояла в том, что можно как-то «влиять на власть» — «снаружи», «изнутри», не важно.

Монопольная сила использует энергию желающих «повлиять», отращивая за их счёт «бесплатные» контуры обратной связи. Но это очень специфическая обратная связь, вроде социологического исследования: информация по контуру проходит, однако не несёт никакой управляющей функции – при принятии решений её можно игнорировать (а можно и нет); у неё нет никакого «силового» статуса. Это информирование, которое тщится выдать себя за влияние; но чтобы влиять, нужна не только информация, но и энергия. А любой энергоноситель (даже такой сравнительно безобидный, как деньги – см.казус Прохорова) немедленно отсекается на входе.

Ленинский тезис про фиктивность буржуазных свобод казался советским людям слишком  пропагандистским, но из сегодня понятно, о чём он был. Первичная свобода – это ресурсы, если их нет, любая легальная рамка – пустая форма. При капитализме реальной политической свободой может обладать лишь незначительная прослойка частных рантье, все остальные «свободны» лишь в тех рамках, которые им определяет их работодатель. В этой ситуации всеобщее избирательное право превращается в свою противоположность: «массы» голосуют так, как определят «элиты», а любое частное мнение обречено оставаться частным, поскольку отгорожено от «масс» стеной экономических интересов. При этом госкапитализм извращает демократию даже сильнее, чем капитализм «частного собственника»: государство в роли «коллективного топ-менеджера» обладает для этого намного большими ресурсами, и до кучи ещё и той самой монополией силы.

«Влиять» — обманка и разводка, в основе которой нарушение базового принципа господства: вопрос о власти предшествует вопросу об эффективности. Мы ловимся на неё рядами и колоннами: любому, кто встаёт в критическую позицию, в ответ предъявляется что-то вроде «критикуешь-предлагай» или «а сам-то ты что сделал, или только говорить можешь»? Эту предъяву надо отвергать с порога: вначале – статус отношений, а уж потом – любые «реальные дела»; иначе никакое «дело», сколь угодно «реальное» и «доброе», не защищено от искажения или опрокидывания «господствующей силой».  Надо чётко отдавать себе отчёт в том, что в обществе неравных возможностей нет и не может быть места для «пафоса конструктива». Есть, в принципе, и более жёсткий разворот в этом разговоре: скажем, у Басаева или Саида Бурятского никому не приходило в голову спрашивать «а что ты сделал реального»: террор – реальнее любых «реальных дел», потому что здесь – «сила на силу».

При этом, если говорить о современной России, то марксистско-ленинская логика «эксплуатируемых классов» сейчас тут не работает. У нас практически нет большинства эксплуатируемых – его заместило большинство исключённых. При этом исключённым даже активно доплачивают за то, чтобы они оставались в этой роли, гарантируя потребление на вполне пристойном уровне: собственно, формула этой сделки и есть главный «движок» сбора голосов большинства за «партию власти». И не просто платят, по логике велфера, а намного более круто и изощрённо: их заставляют верить в то, что они и правда рабочие, менеджеры, учителя, военные, чиновники, пенсионеры и т.п. уважаемые люди. Но обманка легко вскроется, если развинтить экономику вопроса: то, что производится у нас, у нас же и потребляется, а потребительский спрос стимулируется напрямую из госбюджета – см. финал статьи Кудрина. И, следовательно, ключом-рубильником здесь является Вентиль – перекрываешь его, и нет тебе ни «ритейла», ни «девелоперов», ни «автопрома», ни даже «сельского хозяйства» в его нынешнем состоянии.

Система очень деликатна с исключёнными, она бережно охраняет их самомнение и их представление о собственной роли и месте в процессе, но всегда выпускает когти, как только за плюшем «реальных дел» обнажаются рёбра каркаса реальности как таковой. Ей приходится плодить сложные и вычурные пропагандистские конструкции и целыми гроздьями навешивать на каркас разнообразные декоративные институты, но цена этим декорациям – пятак в базарный день.

Однако у них есть важная особенность. Мишень, намалёванная прямо на толстой лобовой броне. Туда и лупят раз за разом все те, кто видит лишь поверхностный абрис системы. Орды хомячков под водительством «навальных» ходят в героические походы на «партию жуликов и воров», гламурные макаки кривляются и скалят зубы на Васю Якеменко, а умудрённые опытом мыслители гражданственно тычут пальцем в «кукловодство» и персонально в Суркова. Но ведь и ЕР, и «Наши», и «Сурков» — это элементы защитного контура системы, то её место, где броня – во много-много слоёв. Но почему-то именно они выглядят как наиболее уязвимая её часть – искусство маскировки. Год за годом энергия уходит в свисток, с драматическими последствиями разве что для барабанных перепонок. Отсюда вывод: вся эта движуха – тоже её важная часть, сектор утилизации «активизма». Или вот девочки с журфака, у них, надо же, были вопросы к президенту. Господи, какие к нему могут быть вопросы? Он у нас ещё маленький. Другим людям, и другие вопросы надо задавать, если уж задавать.

Вывод в этом блоке: не надо «бороться с режимом», он вполне адекватен стране и времени. Надо долго, очень долго и трудно работать. Над чем? Над тем, что будет после того, как закончится то, что есть сейчас. Как долго? Столько, сколько потребуется.

[fbcomments]

About Алексей Чадаев

Директор Института развития парламентаризма