Алексей Чадаев Наблюдения, замечания и предложения
или почему Д.А.Медведев остался президентом одного срока.
Надо отдать должное сурковской машинке: хоть она и изрядно устарела и опростилась за последнее время, работает по-прежнему без сбоев. Темой «большого правительства» в один ход перебили дискуссию об эпик-фейле действующего президента — теперь тусовка честно заглотила новую замануху и кинулась её обсасывать со всех сторон. Но я-то знаю, что вопрос никуда не делся: были, были реальные надежды на «второй срок», и была попытка борьбы за него. Вопрос в том, в какой момент эта борьба оказалась проиграна, и что именно стало формулой поражения.
Тут надо несколько дефиниций. Во-первых, Д.А.Медведев, как это уже ясно сегодня, «молодёжный политик». Он и его с бору по сосенке набранный ныне фан-клуб заняли в политсистеме ровно то самое место, которое до 2008 г. занимали т.н.»молодёжные движения»: «вот наше будущее, вот наша надежда». То есть слегка обозначаемая фронда к нынешним владельцам заводов-газет-пароходов, гаджеты, «проекты», спортивные игры, твиттер-шмиттер и т.п.: «Сколково» с языка-11 на язык-07 переводится как «Селигер». Ну и всю пропаганду про будущую несырьевую экономику он буквально унаследовал от плакатов, висевших на селигерских палатках.
Во-вторых, «гегемон». Если кто помнит, в 2008-м главной установкой агитпропа по поводу кризиса была тема спасения т.н. «среднего класса» — т.е. сохранения той любовно взрощенной в сытые годы среды, на которую, по первоначальному замыслу, и должна была опираться в будущем российская демократия, по мере укрепления институтов и прочая-прочая. Тут, правда, была закавыка. Дело в том, что именно уровень и качество потребления (а не собственность и не род занятий) было объявлено основным индикатором классового положения. То есть «гегемон» в том виде, в каком он сложился в нулевые — это люди, которым их классовый статус был выписан, фактически, в кредит: сегодня вы потребляете как мировой буржуйский миддл, а завтра, глядишь, и работать начнёте как они. Но это билось в каркас политсистемы: проблема в том, что электоральная машина «путинского большинства» — это машина обмена ресурсов госбюджета на голоса за партию власти, собирающая, таким образом, в первую очередь низкоресурсные группы (пенсионеры, бюджетники, социально незащищённые слои и т.д.). Соответственно, по мере того, как всё больше людей выписывались из «низших» в «средние», они выпадали и из поля действия этой штуки. А коммуникацию на «средних» система выстроить так и не сумела, хотя всё время пыталась. В результате в среде «средних» пошёл процесс, который мы в своё время назвали появлением «новых сердитых» — городские слои начали отворачиваться от ЕР всё сильнее, а способа напомнить «гегемону», за чей, собственно, счёт он тут жирует, у системы не было, поскольку все предыдущие годы она им впаривала, что они суть настоящее самостоятельное сословие; и теперь что — признаваться, что это всё была такая разводка?
В-третьих, «норма». Термин, активно использовавшийся до недавнего времени Павловским, когда он противопоставлял «путинский» и «медведевский» сценарии. Путин=чрезвычайщина, Медведев=нормализация. То-то и оно. Что такое «Единая Россия» в генезисе? Это «ребятушки, не до грибов нынче, страна гибнет, Басаев в Чечне, нужно объединяться, иначе хана». Миллионы благонамеренных, ответственных людей вписывались за «результат любой ценой», потому что видели это именно так: всё разваливается, надо удерживать, и вот он вождь, а вот она цель — спасти и сохранить. Но кошмары девяностых и нулевых ушли в прошлое, обдав напоследок оранжевым туманом, жизнь стала сытой и спокойной, и тут-то всплыли нерефлектируемые прежде издержки чрезвычайщины: как миинимум, оказалось, что в процессе спасения отечества какие-то ловкие люди нагребли лопатой пиастров и продолжают грести, а вопросов-то им особо и не позадаёшь: как же, ведь родина в опасности, и кто не с нами — тот враг и агент. «Нормализатор» Медведев в этой ситуации казался палочкой-выручалочкой: берёшь и без особых катастроф переводишь бронепоезда на запасный путь, складываешь кимоно в шкаф и идёшь себе играть в бадминтон.
Но проблема была в том, что у Медведева имелась своя собственная «мобилизационная» повестка — «модернизация». Вилка обозначилась уже в 08 году: «мягкий» сценарий модернизации неизбежно оборачивается фикцией и потёмкинскими деревнями, а «жёсткий» — издержками вроде тех, какие случились в СССР после «великого перелома» в 1929-м. Мягкий и победил — для жёсткого не было ни воли, ни кадров, ни идей. Но именно поэтому начала набирать обороты мобилизационная риторика — ну, типа, страна катится в сырьевое болото, нужен прорыв, сплотимся, ребятушки, опять же, уже во имя экономического будущего. «Склеились» две мобилизационных парадигмы — путинская и медведевская — окончательно только после «рокировки», когда Медведев оказался во главе списка ЕР. Но тут обнаружилось, что сплачиваться уже никто не хочет и не может — семена индивидуализма проросли в обществе достаточно прочно для того, чтобы уже можно было слать в буй любого Петра-пустынника с его сколь угодно страстной проповедью. А главное, тут уж либо родина в опасности, либо ракетка и воланчик — одно из двух.
В итоге теперь губернаторы, мэры и чиновники администраций всех уровней бегают, высунув язык, по предвыборным «встречам с населением», изо всех сил пытаясь понять, «какого ж ещё рожна вам надо — мы ж для вас и то, и то, и это, и вот даже спортивный комплекс». А население, которому все эти «то и это» давно уже по сараю, сливает в ютуб снятые мобильником зажигательные спичи этих бедолаг, где дружно над ними измывается. И винить некого — бачилы очи, що куповалы: вот оно вам, свободное самостоятельное сословие, извольте кушать.
То есть, чтоб долго не распространяться, сам по себе психотип «медведев», будь его обладатель не президент РФ, а действительно аутентичный манагер-с-зеркалкой-и-айфончиком (под которого наш венценосный хипстер упорно косит все эти годы), будет не за ЕР голосовать, а записываться в хомячки Навального. Это для него единственное рациональное и морально оправданное действие, если исходить из его набора взглядов, интересов и ценностей. Ну и, будучи у себя в ванной наедине с зеркалом, сам гарант, подозреваю, тоже отдаёт себе в этом отчёт, благо, ну, мы понимаем, где он на самом деле видел все эти партийные рожи и лозунги. Более того: обладатели рож это понимают не хуже него — уж они-то в курсе, какой геморрой на них свалился вместе с новым «первым номером» списка; за результат-то с них спросят, не с кого-нибудь.
Но это всё не более чем конъюнктура момента. В долгосрочном же плане поражение Медведева — это поражение идеологическое. И очень значимое. Рухнула концепция государства-реформатора, «строящего» капитализм взамен так и не построенного социализма. «Средний класс», который разводили, как кроликов, оказался никакой не опорой общества и государства, а слоем охамевших паразитов — но его именно таким и растили. Телега про «инновации», почерпнутая из устаревшей ещё в конце ХХ века американской футурологии, всех этих лучезарных тоффлеров-кастельсов-фукуям, превратилась в детский утреник: «инновационная экономика — это в лучшем случае три процента населения, а чем будут заниматься остальные 97?» Потуги изобразить фигуры мышления, вроде ярославского спича про «обратную связь» и «сложность общества» (да, пустота в руинах устроена сложнее, чем в здании, которым они были до обрушения — но это именно руины) не вылились и не могли вылиться в политику — остались на уровне пропагандистских заманух типа «большого правительства». Наконец, last but not least, тему «суверенной демократии» после ордена Горбачёву и истории с Каддафи можно закрыть насовсем, дабы более не обманывать трудящихся. It’s reloaded.
Надо уметь признавать поражения и делать из них выводы.
