Ведьмин век. Текст третий.

С 8 Марта, или Ведьмин век. Текст третий.

Однажды, уже довольно много лет назад одна знакомая, бравировавшая тогда своей бисексуальностью (кого этим удивишь в Москве?) спросила меня: а ты вот прямо даже и мысли не допускаешь, что когда-нибудь испытаешь влечение к мужчине? Я ответил: ну это ж все равно что к себе, а чего я про себя не знаю? И в этот момент подумал, что, действительно, в моей картине мира женщины ведь и в целом намного интереснее, чем мужчины.

Любая мужская изощрённость, даже гениальность — в своей самой фундаментальной, базовой основе проста; и, в общем, включив логику, всегда можно докопаться до того, как устроена. Женщину — даже одну — можно изучать всю жизнь и все равно нихрена не поймёшь. Иная форма разумной жизни.

Помню свой разговор с одним ну очень известным чеченцем. Женщины, говорил он мне, настолько же сильнее нас «психически», насколько мы сильнее их физически. Мужчина главный только потому, что сильнее. Но если силу применять почему-то нельзя, то никакого равенства — главная она. Чеченцам помогают адаты — традиция, которая на стороне мужчины. У русских адатов нет, поэтому в русских семьях либо он ее бьет, либо она им командует. Иногда больше, иногда меньше; но в целом русская семья сейчас — это семья, где по факту главная уже давно женщина.

Собственно, именно после этого разговора я впервые и понял для себя механику Ведьминого Века.

Чем отличается маг от ведьмы? Маг — чаще всего экспериментатор, искатель, одержимый какой-нибудь идеей безумец/творец, нередко шарахающийся между добром и злом. Ведьма, как правило, не стремится ничего изобретать (хотя иногда и может). Она когда-то откуда-то получила колдовское знание — и применяет его; в каких-то деталях шлифует, совершенствует, усиливает, но по отношению к нему она кто угодно, только не ревизионист.

Яков Агранов, в сериале «Троцкий» изображённый почему-то недалеким люмпен-садистом, в реальной истории был куда более сложным человеком: другом Маяковского, ценителем искусства, изощрённым интриганом и в некотором роде мечтателем. В частности, именно он автор странно для двадцатых звучащей фразы — «мы должны противопоставить их белогвардейской магии свою красную магию». Но, впрочем, как и почти все «красные маги», жизнь закончил на Коммунарке в 38-м, в руках костоломов из числа своих бывших подчиненных.

Я вот тоже не хочу, чтоб женщин били. Но ведь и мой чеченский собеседник — он по большому счету прав. Если физическое насилие — табу, даже как возможность (и, соответственно, как угроза), нет никакого способа противопоставить их женскому ведьмовству никакую свою мужскую магию. «В чистом поле», один на один — всегда проиграешь. Любые твои интриги и комбинации будут видны насквозь, любые сколь угодно хитрые стратегии и манипуляции — на ладони. А ее тонкие разводки, сплошь густо замешанные на эмоциональном, биохимическом аспекте человеческого, ты, чурбан, просечешь только тогда, когда уже все равно деваться будет некуда.

И, чтобы хоть немного уравнять шансы, приходится опираться на разные внешние ресурсы. Например, на деньги. Или, действительно, на традицию (но, не знаю как у чеченцев, а у нас она сейчас уже тоже в основном перепрошита под женщин). «Ну, или еще как-нибудь».

Понимая это, легко сообразить, что я имею в виду, когда говорю про матриархатный реванш. Тема насилия — это то, что на поверхности. Тут как раз все просто. На бытовом уровне пресловутый закон Пушкиной наш отечественный мужик примерно так и понимает: государство считает, что «моя» теперь может безнаказанно есть мне мозг, и ей никогда ничего за это не будет. Да, мне ее можно, конечно, послать нах (вместе с половиной «совместно нажитого», но тут уж…), но ведь у всех вдоль, ни у кого не поперёк; таких, чтоб не ели, их просто в природе не водится.

Но про насилие вообще не главное. Я не случайно первых два текста серии, заявленной вроде бы как про матриархат, посвятил теме мужского. Так вот: именно осмысляя тот свой разговор с чеченцем, я понял, что происходит. Начиная с какого-то момента цивилизация — и особенно городская цивилизация — и особенно цивилизация мегаполисов — планомерно убивает, запрещает, табуирует, ограничивает и искореняет весь набор поведенческих паттернов и ценностных стереотипов, относящихся к категории «мужского». Все, что когда-то относилось к позитивным и социально одобряемым проявлениям того, что называется «быть мужчиной», теперь под запретом или полузапретом. И наоборот: чем больше мужчины, говоря простым языком, «ведут себя как бабы», тем более они в тренде.

К этому относится все — от нарциссической практики соцсетей до перманентной гей-пропаганды, от культа психоанализа и типично бабских типологий (неважно, будь то соционика, архетипы или гороскопы) до унисекс-моды, от медиа, давно превратившихся из средств информации в мегафон перманентной бабский истерики (в моменте неважно, какого биологического пола и/или «гендера» там кликуши — роль у них всегда женская), до «материнского капитала» и почти ста процентов решений судов, согласно которым дети при разводах остаются с матерью.

Не так надо понимать Ведьмин Век, что «теперь женщины будут главные». Всё хуже. Ведьмин Век — это когда все будут вести себя как женщины. А мужское превратится в редкий, исчезающий, а то и вовсе отменённый тип поведения. И безотносительно к изначальному биологическому полу, а также и конъюнктурно присвоенному «гендеру», в смысле социального типажа они все будут, как пчёлы в муравейнике — недоразвитые самки.

У нас в стране так получилось, что «женским днем» стало, как и много где в мире, 8 марта, а вот «мужским днем», на сей раз сугубо отечественным — 23 февраля. Вроде как в этот день, 23 февраля 1918-го, тов.Троцкий начал Красную Армию создавать, так что формально это День защитника Отечества.

Мало кто помнит, что ровно за год до этого, 23 февраля 1917-го, в воюющем Петрограде состоялась антивоенная манифестация женщин, с которой, собственно, и началась Февральская революция. А состоялась она 23-го по той простой причине, что 8 марта по юлианскому календарю («старому стилю») это и есть 23 февраля. В этом смысле, 23 февраля это тоже женский день. Глубоко в недрах Мавзолея, под гробницей, лежат скрижали, на которых это зафиксировано; Красные Маги знали, как нас с вами облапошить, мужики. Пока еще. Мужики.

Да, а сам термин «Ведьмин Век» я взял из одноименного фэнтези Дяченок; полюбопытствуйте, кому интересно. Там как раз в деталях и описывается, что именно нас с вами ждет в самое ближайшее время — по мере того, как уже зудящие там и сям осы начнут чуять все сильнее и сильнее близость пришествия матки.

Но, как говорится, нам ли быть в печали. Гарантирую одно: будет очень интересно. И точно не скучно. Ведь главный враг женщины, неважно какого она пола и гендера — это же скука, да? Вот скуки-то и не ждите.

Будет весело, обещаю.