Ведьмин век. Текст пятый.

Ведьмин век. Текст пятый.

Ключевое в предыдущих сериях: главная особенность нового матриархата не в том, что «женщины становятся главными». А в том, что абсолютное большинство, независимо от пола и «гендера», начинает регулярно практиковать изначально «женские» стратегии поведения.

Под этим углом легко рассмотреть модную современную разводку «вина/травма».

Мы живем в обществе, где положено быть травмированным. Особенно у «поколения снежинок»: если у тебя нет травмы, с которой ты носишься как с писаной торбой, ты, считай, вроде как недочеловек. Массовая мода на татуировки – своего рода отражение этого правила: тату – это вместо шрама, нестираемая память о чем-нибудь типа важном, которая всегда с тобой и к тому же предназначена для регулярной демонстрации окружающим.

Если, как я показал в предыдущем тексте, женщина это ходячая фабрика по производству чувства вины, то снежинка – это генератор ощущения травмы. Механика та же. Травма – это такая вина, предъявить непосредственно которую как бы некому, и поэтому ее предъявляют «обществу» в целом. Которое, в целом, оказывается как тот мужик из предыдущего текста: перед травмированным виновато, а значит должно.

Собственно, именно поэтому столь выгодная и столь массовая стратегия социального лифта сегодня – быть каким-нибудь ущемленным меньшинством. Если не довелось родиться чернокожим, инвалидом или на худой конец женщиной, последний шанс – записаться в геи. Сексом при этом, если что, по-прежнему можно заниматься с женщинами – для этого есть чудесное алиби «бисексуала».

Наши люди пока еще недовкурили. У нас по-старинке рабочий архетип травмированного – это так называемый «простой человек», сферическая сущность в вакууме, в реальной жизни нигде не наблюдаемая, но являющаяся перманентной константой политического языка. За годы работы на выборах – а я работал и работаю на всех без исключения кампаниях во все созывы Госдумы, с 1993 по 2021 включительно – я ни разу не встречал ни одного «простого человека»; сплошь попадались, от Калининграда до Владивостока и от Таймыра до Кавказа непростые и сложные. Но нарратив про власть, которая «не слышит простых людей», слышу вот уже почти тридцать лет. Причем это качество простоты – и есть эвфемизм травмы, порождающей, соответственно, вину.

Но жизнь не стоит на месте, и сейчас уже необходимо более чётко обозначать характер твоей травмы и соответствующий ему объект вины. Например, после пенсионной реформы загадочным образом травмированными оказались пенсионеры (которых она, кстати, в реальности вообще не коснулась) – и как результат «партия пенсионеров», вообще не ведущая кампании, стабильно набирает проценты и рейтинги. Травмированными оказываются борцы с режимом, которых злая власть гнобит, чморит, не пускает на выборы и клеймит иноагентами – само по себе это почему-то оказывается достаточным основанием для того, чтобы всерьез обсуждать их преимущества и шансы в качестве претендентов на эту самую власть. Ну и само собой, травмированными считаются все те, кому почему-то недодали – из этого извлекает гешефт весь многоголовый левый фланг «системной оппозиции».

Итак, имеем механику травма – вина – долг. И здесь на месте мужчины, который виноват и следовательно должен, естественным образом оказывается «государство» – и следует универсальная формула «государство должно…», к которой каждый уже далее в меру своей фантазии придумывает продолжение. Из этих воплей чуть более чем полностью и состоит актуальный политический дискурс.

Дискурс торжествующего матриархата.