Палатское

Завтра пленарное заседание ОПРФ.

Тема звучит так: «О повышении роли общества в решении проблем национальной безопасности страны»

По очевидной причине (где ОП, и где – реальный процесс принятия решений в этой сфере) обсуждение, скажем так, вряд ли будет судьбоносным.
Тем не менее я подготовил короткие тезисы выступления, которые, пожалуй, здесь и выложу. Типа, на будущее.
В том числе – и в качестве иллюстрации к теме про 93-й, ЕВПОЧЯ.
—————————-

Национализировать безопасность

К пленарному заседанию ОПРФ 25-26.09.08.

1. Подход

Безопасность – не отрасль или сфера деятельности, а язык описания реальности. Причём описания комплексного. Безопасность – это реальность, понимаемая на языке угроз (вызовов).

В какой момент та или иная проблема превращается в угрозу безопасности? Вероятно, для этого нужен определённый масштаб, во-первых, а во-вторых – оператор проблемы, который в состоянии использовать её в целях давления на нас. Проще говоря, враг. Есть ли у нас враги? Месяц назад была война – значит есть.

То есть угроза – это не просто «большая проблема». Это такая проблема, которая может превратиться в оружие против нас в руках врага.

Национальная безопасность — это комплекс механизмов защиты от угроз, объектом которых оказывается российская политическая нация. А сколько их, угроз, и какие они?

2. Виды угроз

Мир вообще, как известно, весьма небезопасен, и глупо пытаться предусмотреть всё. Поэтому главная задача стратегии безопасности – из всего списка угроз правильно определить ключевые. Ошибка в определении того, какая из многочисленных угроз является первоочередной – как правило, фатальна.

Только ли «силовые» угрозы можно считать первоочередными? Демографическая ситуация – угроза? Падение биржи – угроза? А тотальная скупка русских брендов в FMSG? А слабость и бессилие финансовой системы по отношению даже к текущим потребностям экономики? Какие направления держать (где ставить камни?)

Приветствую подход А.В.Очировой – «социальная безопасность». Действительно, в какой момент накапливающиеся социальные противоречия становятся угрозой национальной безопасности? По факту, мы уже сегодня теряем целый ряд профессий и компетенций, ключевых с точки зрения нормального функционирования всего хозяйства и всей инфраструктуры страны, по причине – несоответствие уровня ответственности (и требований) социальному статусу данной профессии (и его денежному отражению).

3. Безопасность и спецслужбы.

Можно ли целиком полагаться на специальные службы в вопросе определения угроз? В русской истории ХХ века – как минимум два примера, когда катастрофы явились, не в последнюю очередь, следствием неадекватной оценки угроз спецслужбами. Февраль 1917-го, когда спецслужбы сконцентрировались исключительно на борьбе с маргинальными группами революционеров и откровенно прохлопали прямую госизмену в ближайшем окружении высших руководителей государства. И конец 80-х, когда неспособность спецслужб откровенно говорить с обществом на языке публичной политики стала причиной невозможности предотвратить раскол элит и последующий распад страны. Третий раз может оказаться последним. Поэтому требование публичности выработки стратегии национальной безопасности– оправданное.

Как вышло, что темы национальной безопасности вообще нет в Стратегии-2020? Причины, понятно, ведомственные – спецслужбы включены в другую ветвь вертикали. Но, серьёзно говоря, разве это оправдание?

Сообщество спецслужб изолировано от экспертного и вообще гражданского. В современном мире неизвестно где заканчивается экспертиза и начинается собственно сфера компетенции спецслужб. Интегрировать экспертно-аналитический потенциал спецслужб и гражданской экспертизы – одна из первоочередных задач.

4. Публичность безопасности.

Главный вопрос: в какой мере вообще допустимо публичное обсуждение проблем безопасности?

Мы как государственный механизм – не республика, а, если угодно, РесПривата. Мы полностью вытеснили процесс выработки и принятия решений из публичного поля. Публичность – для других задач: терапия, коммуникация, информирование, но только не сама процедура принятия решений. Наша система – это система единогласных голосований за решения, которые вырабатываются в отчаянной, но непубличной борьбе. Понятно, что это также продиктовано логикой безопасности – по сути, длящаяся реакция на ситуацию тотального опубличивания власти, приведшую к катастрофе 1988-93 гг. Соответственно, сама по себе публичность воспринимается как угроза; вывод любого по-настоящему острого вопроса в паблик – своего рода крайняя мера. Цитата из Путина про статью Черкесова в Коммерсанте – «не выносить сор из избы»; пожалуй, наиболее типичная реакция на проблему. Но сколько можно готовиться к прошедшей войне?

5. Предложения к резолюции.

Единственно возможное серьёзное решение. Придание, наряду с уже существующим закрытым, публичного измерения работе Совета безопасности при президенте РФ. Организация совместных слушаний с Совбезом по ключевым проблемам национальной безопасности. А в перспективе – выработка доктрины национальной безопасности в процессе открытой дискуссии. Придёт ли хотя бы на пленарное заседание ОП представитель Совбеза? Так и о чём мы?

Посмотрим федеральный закон о безопасности. Удивительный документ, принятый ВС РФ в 92-м и отредактированный(!) указом президента в 93-м (и с тех пор не менявшийся). Межведомственные комиссии там как инструмент есть. А участия общества – нет. Создать рабочую группу по разработке предложений к Закону о безопасности, в части «участия общества». Прописать в законе статус всяких Доктрин и Концепций, как основания для принятия решений. По той простой причине, что доктрины и концепции ровно до тех пор остаются декларациями, пока их не оформляют в виде документов прямого действия.