Про Мортонград

Раз уж даже Дмитрий Ольшанский? отписался по истории с Мортонградом и общественностью, вставлю и свои пять копеек.

Итак. Имеется любовный треугольник в следующем составе:

1) Администрация Московской области
2) Компания «Мортон»
3) Активисты-антизастроечники (Евгений Соседов? и местная общественность).

Администрации Мособласти нужно легкое метро через весь Красногорск до Архангельского, бизнес-центр на Новой Риге и современная система канализации на территории. Причем по возможности не за бюджетные деньги, которых нет, а за чьи-нибудь еще.

Компании «Мортон» нахрен не нужно все вышеперечисленное, ей нужно построить и продать полтора миллиона квадратных метров жилья, ибо это её прибыль, а вся эта красота — обременения. Таков их бизнес, и видно, как трудно им дается сам разговор на все прочие темы.

Местным активистам вообще нахрен не нужны ни метро с водопроводом и канализацией, ни бизнес-центры, ни тем более новые многоэтажки под боком, не говоря уже о нескольких годах жизни по соседству со стройкой и армией таджиков верхом на КАМАЗах. Они будут зубами и ногтями цепляться за главное преимущество территории — «идею загородной жизни», как сказано в одном из их программных документов. Рассказы про Архангельское и проч. — главным образом для того, чтоб их борьба была интересна кому-нибудь ещё, кроме них. Их же собственный тезис — оставьте нас в покое.

Активистам удалось развернуть достаточно эффективную и грамотную полевую и информационную кампанию против Мортона, который оказался к этому вопиюще не готов. «Мортон» еще попросту не понял, что девелопер завтрашнего дня — гораздо больше не про то, как рисовать, строить и продавать домики, а про то, как согласовывать и увязывать интересы различных групп, короче, это позиция всё более политическая и управленческая, нежели коммерческая. Что до администрации области — она вроде как помогает Мортону, но в то же время и слегка подыгрывает активистам, чтобы пожёстче застолбить заявленный размен: только попробуйте нас кинуть с инфраструктурой (как бывало в громовские времена), житья вам не будет.

Мне в равной степени пофигу и на кампф возмущенных дачников, и на аппетиты динозавров подмосковного девелопмента. Чуть в меньшей степени пофигу на позицию администрации области — всё-таки я привык видеть такие ситуации глазами скорее чиновника, чем предпринимателя или общественника. Но всё же я пытаюсь смотреть на это всё главным образом как ученик Глазычева и как разработчик спецкурсов «Политэкономия города» и «Управление развитием территории» для кафедры УТР в РАНХиГС. Ну и как потомственный инженер, само собой.

Итак.

Начнем с больших цифр. В прошлом году в Подмосковье было сдано в эксплуатацию 6500 тыс квадратных метров жилья. Ещё в стройке, в разной степени готовности, стоит порядка 20 миллионов квадратов. Застройка идет в первую очередь вдоль вылетных магистралей, поскольку единственный предполагаемый вид транспорта для всех них — автомобильный. Автопарк МО увеличивается ежегодно на 200 тысяч, и вряд ли эти цифры сильно скорректирует нынешний кризис — ну, больше будет отечественного автопрома. Происходящее вполне уместно назвать градостроительной катастрофой: поскольку районы (чаще даже не районы, а просто дома) строятся как «спальные», а мест приложения труда в соответствующем количестве в Подмосковье и близко нет, все это — путь к довольно скорому транспортному коллапсу всей московской агломерации.

«Полностью автомобильный город» не получился даже у американцев в 60-70-е, которые проектировали его специально именно таким. Тем более нет шансов, что он получится у нас, на территории, изначально спроектированной советскими архитекторами под норматив в 13 авто на 100 жителей. А следовательно, начиная с плотности в 250-300 человек на кв.км, общественный транспорт становится безальтернативным, и чем скорее под него будут зарезервированы земли, тем меньше потом геморроя с выкупом и сносом уже существующей застройки. А еще лучше — если получится выносить его в другую плоскость — под и над землей. Как, впрочем, и дальнемагистральный автомобильный, разделяя уже наконец хайвеи и улично-дорожную сеть.

Транспорт — только часть проблемы. 20 миллионов квадратов — это значит, что Подмосковье прирастёт в ближайшие годы еще на 1 миллион жителей (в дополнение к нынешним 8). Даже на территории пресловутого СП Ильинское-Усово уже сегодня безо всякого Мортона живет 22 тысячи человек — немаленький город, если уж по-честному. Взрывной рост плотности заселения означает и пропорциональный рост антропогенной нагрузки — в первую очередь на окружающую среду.

«Идее загородной жизни»(тм) наступает трындец по-любому. Из скважин и колодцев больше нельзя пить — надо уходить на второй водоносный слой, 200-300 метров. Индивидуальные септики и открытые отстойники должны исчезнуть, не говоря уже о выгребных ямах. Без ливневой канализации при де-факто норме 1 автомобиль на семью сплошная радужная плёнка на всех реках и озёрах региона — вопрос нескольких лет. Это только если по воде.

Ну и самое главное. Если начальники большой московской агломерации (я имею в виду и Собянина, и Воробьева) не озаботятся перезонированием мест приложения труда (иначе говоря, выносом производств и офисов за черту МКАД), нынешняя маятниковая миграция, подогреваемая нещадным «девелопментом», угробит или магистрали, или бюджеты, или и то и другое разом.

Возвращаясь с высоты птичьего полета в окрестности Новорижского шоссе, могу сказать следующее.

1. Воспитательная работа, проведённая с Мортоном активистами Ильинское-Усово, заслуживает всяческой похвалы. По сравнению с предыдущими подвигами компании на подмосковных нивах здесь они по крайней мере разучили ряд ключевых понятий вроде «транспортная нагрузка», «места приложения труда» и «визуально-ландшафтный анализ». Это большой прогресс.

2. Вместе с тем борьбу активистов я считаю проигранной. «Нам и так тут нормально» — не позиция. Позиция — это если бы кто-то вышел и сказал: я знаю, как найти деньги для легкого метро в Красногорске, создать 37 тысяч рабочих мест и обеспечить территорию нормальными водой и канализацией БЕЗ строительства новых многоэтажек. Но для этого надо быть кем-то другим, нежели общественным активистом.

3. Для областной власти урок этой истории — в том, что девелопмент это больше не бизнес — это политика. И любой крупный строительный проект на территории — это в первую очередь головная боль политического блока, и лишь во вторую — задача для экономического. И точно такой же урок должны вынести из ситуации Ручьёв сотоварищи: либо учитесь быть убедительными, причем не в кабинете, а «в поле», либо приготовьтесь считать убытки.

4. Ну и последнее. Большой прогресс по сравнению с business as usual состоит в том, что в случае с Ильинское-Усово от планирования застройки отдельными домами или микрорайонами перешли к планированию целых комплексов — с логистикой, инфраструктурой и инженерией. Шаг сам по себе ценный, но недостаточный: надо планировать в масштабах всей агломерации, с учетом динамики транспортных потоков, логистической карты пересечений зон жилой, коммерческой и промышленной застройки, долгосрочного планирования основных показателей по экономике и т.д. Короче говоря, Мортон вроде и большой зверь, но такого масштаба заведомо не потянет; да он и не про это.

А значит, стратегическим «макро-девелопером» территории, лишь после расшивки всех этих вопросов нанимающим на субподряд по фиксированной ставке уже конкретных застройщиков (будь то Мортон или кто-то другой), должна стать сама администрация региона.

Вот такая вот задачка для губернатора Воробьева.

Вдогонку к предыдущему.

В истории с Мортоном меня особенно зацепило то, с каким азартом и улюлюканьем мобстеры накинулись на наконец-то появившуюся в их поле зрения легитимную мишень — злого и жадного капиталиста-девелопера.

Это очень важный момент, с политической точки зрения.

На федеральном уровне политика забетонирована: Путин наш царь, Крым тоже наш, Потупчик баш-мяш, кто не согласен — тот бука, иностранный агент и вообще украл весь лес в Кирове и всю губную помаду в ИвРоше. Ну и примерно до тех пор, пока земля не налетит на небесную ось, оно так и будет обстоять.

Но протестная энергия — она как вода, требует выхода и ищет любую щёлочку. Собственно, это даже не «протест» — это обычное раздражение, накапливаемое современным горожанином по поводу общей унылости его бессмысленного повседневного существования. Оно, это раздражение, должно куда-то деваться, время от времени находить точки выхода — что в условиях отсутствия линчеваний, публичных казней и хоть какого-нибудь холокоста обеспечить проблематично.

И как только возникает возможность безнаказанно выплеснуть это самое раздражение на какой бы то ни было объект травли — желательно такой объект, чтобы при этом чувствовать себя образцом высокой морали, нравственности и гражданских идеалов — вы глазом не успеете моргнуть, как увидите толпу, вооруженную дрекольем, с гиканьем несущуюся в сторону этого объекта.

Много и часто говорили: «политика будет смещаться на региональный и муниципальный уровень»; но даже 30% результат Навального в Москве по традиции воспринимался тусовкой как эхо федеральной медийности. А на самом деле, если судить по явке, федеральный шлейф тогда скорее помешал, чем помог обитателям заплёванной столичной повседневности сказать ей своё веское «фе».

И опять же: глазом не успеешь моргнуть, как перебранка вокруг какой-нибудь очередной мусорной кучи (ну ок, «заповедной лужайки») в ближнем замкадье — перерастает в сюжет федеральной повестки: помните «химкинский лес»? Уйдя из тамошних нимф, Чирикова затерялась среди московских площадей, скисла в ряду завсегдатаев тусовок в Спасо-Хаусе; а ведь звёздный её час был именно тогда, когда у неё была конкретная географическая точка опоры — этот самый «лес».

Возвращаясь к борьбе с Мортонградом: что впечатлило в этой истории — высокий организационно-технический уровень протестной кампании. Она была проведена грамотно, системно и без грубых ляпов, позволивших бы навесить на активистов тот или иной ярлык. Надо признать, что вооруженность разнообразными средствами борьбы у «гражданского общества» все время растёт — при том, что непосредственно «выборная» политика вроде как деградирует.

Но средства борьбы — инструментальный антураж, он — всего лишь упаковка той самой энергетики «накопленного раздражения», которое само по себе растёт куда быстрее, чем арсенал средств и набор легитимных целей для его выплескивания. Ну или полулегитимных («агенты», «мигранты», «кавказцы», «коррупционеры», «меньшинства», далее везде).

Видео с публичных слушаний в Ильинском показывает, что там, за редким исключением, никто ни с кем разговаривать, и уж тем более «слушать» не собирался — там пришли наёмные лоялисты с одной стороны и «пехота» уличных акций с другой; и дальше вопрос был — кого физически больше. Я смотрел на этот обезьяний цирк и спрашивал себя: что, это мы в ХХI веке такими вот способами решаем вопросы развития территорий? (И ещё должны радоваться, что вот так, а не в кабинете за взятку).

Но, видимо, на самом деле мы там решаем другой, более важный с психологической точки зрения вопрос. Грубо говоря — кого можно, если никого нельзя?